Выбрать главу

— Напоите-ка его хорошенько и уложите спать в коровнике.

И Эйвинду, только что взявшему шашку с доски:

— Он не годится ни для боя, ни для охоты, пока рука не заживет. Ты дашь ему место у своего очага до конца лета, пока я не вернусь?

Товарищи заставили Свена Гуннарсона выпить полную кружку эля, прежде чем отнести его в хлев. Если б его внесли в зал, словно девицу в обмороке, это бы его опозорило, но нет ничего постыдного в том, чтобы напиться до полусмерти и позволить другим вынести себя из зала. И все вернулись к своим прежним занятиям.

Бьярни не двигался с места, напряженно и быстро обдумывая случившееся: «Нам все лето будет не хватать одного человека на веслах и в дружине», — сказал Онунд. Не хватать человека! Вот оно! Но какой смысл наниматься на службу к одноногому капитану, не лучше ли поискать более достойного хозяина, на двух здоровых ногах…

Он направился через переполненный зал к резной скамье, где Эйвинд с Востока играл в шашки [20]; Хунин не отставал от него ни на шаг.

Но неожиданно для себя Бьярни остановился там, где сидел Онунд — выставив вперед деревянную ногу и прислонившись к увешанной оружием стене, он смотрел на воробьев, свивших гнезда в вереске крыши.

— Онунд Деревянная нога, — начал Бьярни торжественно, с блеском в глазах. — У меня нет господина. Я умею грести, и мой меч к твоим услугам. Я тот, кто тебе нужен.

Глава 4. Жатва в Барре [21]

Бьярни лежал на животе в невысокой горной траве, подперев подбородок рукой, и смотрел в ветреную пустоту. Отсюда, с холма Греан Хед, виднелось множество островов, которые составляли Барру и тянулись на север, мимо Эрискея и Уиста [22], вдоль стаи Гебридских островов.

Он ходил в одну из рыбацких деревень на южном берегу за новой парой башмаков из тюленьей кожи. Там жил маленький черноглазый горбун, который утверждал, что искусству шить башмаки его научили сами эльфы, и брал соответствующую плату. Башмаки обошлись Бьярни в целую серебряную монету с изображением короля и трех пшеничных колосьев, но он знал, что они того стоят; это его вторая пара.

Теперь он направлялся обратно в поселение, привязав башмаки к поясу. Но ему некуда спешить. Здесь наверху так хорошо. Хунин вилял хвостом рядом с ним, тревожно принюхиваясь к ветру. Прошел уже год с тех пор, как он последовал за Бьярни из Дублина, и успел превратиться в большого сильного пса, черного, как ночь, не считая белого пятна под подбородком и удивительно ярких янтарных глаз.

Бьярни, почесывая навостренные черные уши пса, вспоминал прошлое — Каминный зал Эйвинда с Востока. «У меня нет господина. Я могу грести, и мой меч к твоим услугам. Я тот, кто тебе нужен».

Онунд Деревянная нога осмотрел его с ног до головы, как коня на продажу, и согласился: «Хорошо, я беру тебя».

Это значило, что придется оставить Хунина вместе со Свеном Гуннарсоном на три месяца летнего плаванья. Но когда в конце лета они вернулись за Свеном, чья рука срослась не совсем правильно, но была такой же сильной, как раньше, они забрали и Хунина из собачьей своры. Бьярни заслужил это, и доказательством тому были его руки — покрывшиеся волдырями от долгой гребли и огрубевшие, когда волдыри лопнули и зажили, превратившись в толстую, мозолистую кожу, которой отличались опытные моряки.

С тех пор было еще одно летнее плаванье, торговое — не длинный морской поход до самой Испании за рабами и специями, которыми торговали сарацины [23], а вдоль береговой линии, за солью и шкурами. Только однажды они поплыли на север до самых Оркнейских островов [24]за рабами для полей ярла [25]Сигурда. Он вспомнил, как они метались в море у Большой головы, ожидая прилива, который помог бы им проскочить в пролив Пентленд-Ферт [26], мимо рокочущего, затягивающего все живое водоворота — пожирателя кораблей, оставлявшего жен вдовами. Он вспомнил быстрое течение между островами, штормы и редкие затишья; сухопутный поход с Эйвиндом, чтобы подавить восстания трех местных ирландских королей и датских войск, которые они призвали на помощь; набеги на датские поселения на побережье Уэльса.

Онунд и Тронд, Афлег и Тормод Шафф иногда охотились вместе, но чаще бороздили моря на своих ладьях, составляя целый флот. Трое из них пришли в западные моря, чтобы покончить с конунгом Харальдом Прекрасноволосым, а четвертый, Афлег — житель Барры, их давний морской товарищ, старше остальных, смешанного происхождения, так что эти острова уже были в его крови. Возможно, поэтому земельными вопросами занимался именно он, и, сидя на резной скамье в Каминном зале перед общиной, решал, когда сеять ячмень или охотиться на тюленей, а Онунд Деревянная нога был, без всяких сомнений, повелителем морей, их морским вождем.

Вдали среди островов море изменило цвет с наступлением отлива, и желудок подсказывал Бьярни, что пора возвращаться на ужин. Он перевернулся на спину, сел и несколько мгновений смотрел на блестящую поверхность воды, тянувшейся до самого запада. Там уже не было островов, только пустота и край земли или те острова, о которых иногда рассказывает гусляр Афлега, — острова за заходом солнца, земля вечной молодости…

Тем временем волны стихали, бледный изгиб новой луны виднелся на небе, и Бьярни хотелось есть. Он согнул колени и встал, Хунин весело запрыгал вокруг него. Вместе они направились в поселение. Вниз по склону высокой голой скалы и покрытому травой горному выступу, в долину холмов и вересковых пустошей, которые сменялись плодородными пастбищами за белыми песками — они опоясывали все западные земли Барры. Там с холмов спускался ручей, протекая по узкой долине, заросшей березами, рябинами, ивами и боярышником.

Наслаждаясь восхитительным видом, Бьярни увидел кончик торфяной крыши, чуть видневшейся среди могучих деревьев — плотных, побитых ветром насаждений ясеня, и почувствовал, как долину покрыла тьма и прохлада. Озноб прошел по его спине, и он посмеялся над собственной глупостью. Это всего лишь храм богов, такой же, как в Рафнгласе. Но там в жертву приносились только волосы из конского хвоста, а кровь проливалась редко, лишь по необходимости. Здесь же в священной роще с деревьев свисали кости, которые когда-то принадлежали живым существам. Иногда запах этого места можно было учуять издалека…

Насвистывая, он направился вниз, вдоль вересковой пустоши, к долине, где ручей выходил из тени деревьев, и можно было перейти его вброд. Но недалеко от брода в зарослях ежевики, усеявших весь берег, он увидел девушку.

Она сидела одиноко, как неоперившийся птенец, выпавший из гнезда, в домотканой юбке, поднятой до колен, и терла ногу, а рядом лежала полная корзина ежевики, и несколько ягод скатились в траву. Бьярни хорошо знал ее, это была дочь местного жреца Одина. Он остановился, посмотрев на нее сверху вниз:

— Тара, что случилось?

— Я поскользнулась на камнях, когда переходила речку, и вывихнула ногу.

Он присел на корточки, чтобы рассмотреть получше. Она была босая, и он видел, что ее щиколотка успела распухнуть и покраснеть.

— Больно, — хныкнула Тара.

— Да уж, наверняка. Идти сможешь?

— Нет — очень больно.

— Ты уже говорила, — он посмотрел на нее оценивающе.

Она была пухлой, но маленькой. Скорее всего, не тяжелая.

— Лучше, я понесу тебя, — сказал он неохотно и встал, оттолкнув любопытный нос Хунина.

— Оставь это, — добавил он, увидев, что она потянулась к корзине. — Пошлешь потом кого-нибудь за ней. К тому же ежевика еще не созрела.

Она оставила корзину и протянула к нему руки, и, когда он поднял ее, у него закралось подозрение, что, несмотря на боль в ноге, она прекрасно себя чувствует.

— Обхвати меня за шею, — велел он. — Вот так, молодец.

вернуться

20

ШАШКИ — древняя восточная игра, завезена в Европу в раннем Средневековье.

вернуться

21

БАРРА, Баррские острова — часть Гебридских островов неподалеку от Шотландии.

вернуться

22

ЭРИСКЕЙ, УИСТ — острова в составе Внешних и Внутренних Гебридов.

вернуться

23

САРАЦИНЫ — так европейцы в раннем Средневековье называли всех арабов.

вернуться

24

ОРКНЕЙСКИЕ ОСТРОВА находятся у северной оконечности Шотландии.

вернуться

25

ЯРЛ — наместник, второй после конунга правитель.

вернуться

26

ПЕНТЛЕНД-ФЕРТ — пролив между северным берегом Шотландии и Оркнейскими островами, соединяет Северное море с Атлантическим океаном.