— Цзян, так, значит, наша Красная Армия скоро будет на севере? — обрадовалась Линь Дао-цзин. — Я думаю, что она долго не заставит себя ждать. Белые районы будут освобождены, и над страной взовьется знамя с серпом и молотом. Правда?
Цзян Хуа улыбнулся, но продолжал серьезным тоном:
— События развиваются быстро. В окончательной победе, безусловно, нет никакого сомнения. Однако весь вопрос во времени, условиях и правильном руководстве со стороны партии. Сталин говорит, что у китайской революции много могущественных врагов как внутренних, так и внешних. Поэтому думать, что победа будет легкой и быстрой, — это, Дао-цзин, романтические мечты.
— Ты прав, — ответила она. — Я знаю, что мы взялись за нелегкое дело и путь к победе будет извилистым и сложным. Но мне иногда хочется помечтать о том дне, когда мы своими глазами увидим нашу победу. — Дао-цзин задумалась. — Я тебе еще не сказала, что в тюрьме встретилась с товарищем Линь Хун. Она просила меня передать партии ее последние слова…
Цзян Хуа был глубоко взволнован рассказом Дао-цзин. Он долго, задумавшись, глядел на мерцавшие за окном звезды и, наконец, произнес:
— Дао-цзин, у тебя есть очень хорошая черта. Ты можешь любого тронуть своей горячей верой… И я вижу, что на тебя произвела неизгладимое впечатление встреча с Линь Хун. Мне даже совестно, что я не смогу подать тебе такой пример мужества и стойкости, как она.
— Нет! — торопливо возразила Дао-цзин. — Ты для меня наставник, старший товарищ. Я так благодарна тебе, что ты помогаешь мне разобраться во многом!.. Ты — человек дела, в этом даже Лу Цзя-чуань уступает тебе… — При упоминании о Лу Цзя-чуане она невольно вновь покраснела.
Цзян Хуа не заметил ее минутного замешательства или не обратил на него внимания. Не возвращаясь более к этой теме, он стал рассказывать Дао-цзин, о чем должен помнить молодой член партии.
— Дао-цзин, мы решили дать тебе постоянное задание. Согласна ли ты?
Дао-цзин не ожидала подобного вопроса:
— А что я должна делать?
— Будешь вместе с Сестрой Лю распространять материалы, обеспечивать связь, — просто ответил Цзян Хуа.
— Хорошо. Когда приступать к работе?
— Завтра. Но ты должна быть готова к тому, что это исключительно трудная и кропотливая работа. — Цзян Хуа задумался. — И, кроме того, тебе нужно будет переменить имя и фамилию: в Бэйпинской тюрьме на тебя уже заведено дело.
— У меня такое неудачное имя! Ты для меня как отец — дай мне новое имя.
Всегда невозмутимый Цзян Хуа на этот раз покраснел. Он не знал даже, как реагировать на это предложение[118]. Почему она называет его своим наставником, старшим товарищем, отцом?
Цзян Хуа не стал больше говорить о новом имени для Дао-цзин, а вместо этого спросил ее о подробностях встречи с Дай Юем в Динсяне. Дао-цзин рассказала. Тогда Цзян Хуа попросил написать все о ее знакомстве с Дай Юем на бумаге и передать ему в ближайшие дни.
Луна уже переместилась на запад. Цзян Хуа проводил Дао-цзин до ворот и на пороге, неожиданно обернувшись к ней, так крепко пожал ей руку, что Дао-цзин удивилась.
Никогда еще Цзян Хуа не казался ей таким взволнованным, если не считать того дня, когда ее приняли в партию.
— Иди отдыхай… — сказал он на прощанье. На его лице, слабо освещенном луной, проглядывавшей сквозь ветви ивы, Дао-цзин заметила какую-то новую, непонятную ей улыбку. Но Цзян Хуа резко повернулся и ушел не оборачиваясь. Сердце Дао-цзин забилось…
В ту ночь она долго не могла заснуть. Впервые за последние годы она ощутила свое одиночество. Оно тяготило ее. Ее душа хотела любви и ласки, и вместе с тем страх овладел всем ее существом. Она была в смятении. Ей стало душно. Она вышла во двор, залитый мягким лунным светом. Неожиданно на память пришли стихи, о которых она говорила Сяо-янь. Душевное волнение и владевшее ею беспокойство не позволили вспомнить их полностью, и она вспоминала отдельные строчки:
118
В Китае существует обычай давать имя человеку дважды: первый раз при рождении — так называемое «дошкольное имя» — и второй раз при поступлении в школу. Последнее, официальное имя, как правило, дает ребенку пожилой, образованный и всеми уважаемый человек.