Лу Цзя-чуань с интересом слушал старика, но тот неожиданно заговорил о другом:
— Да, вы ведь торопитесь, я больше не буду, не буду… Я всех вас очень люблю. Друзей у меня — студентов, таких, как вы, — много, но и арестовали их сейчас немало… Эх, заболтался я совсем, а вы же торопитесь! Но сейчас не выходите. Если вам нужно идти, я сначала выйду посмотрю, не застряла ли тут какая-нибудь ищейка. Вы подождите!
С чайником в руках старый Ван, крадучись, вышел из комнаты.
Через некоторое время старик вернулся и сообщил, что у входа действительно крутятся какие-то типы, похожие на шпиков, и что поэтому ему придется пока остаться здесь, а часов в семь, переодевшись у кого-нибудь из товарищей, он сможет воспользоваться вечерней суматохой и с видом фланирующего повесы выйти через ворота у Третьего корпуса.
Лу Цзя-чуань был сыном учителя начальной школы одной из деревень уезда Лэтин провинции Хэбэй. Именно в этих местах проходила в свое время революционная деятельность товарища Ли Да-чжао[59], и это помогло Лу Цзя-чуаню с ранних лет познакомиться с революционерами. Позднее, когда юноша приехал в Пекин и поступил в среднюю школу, он часто бывал у Ли Да-чжао, и тот терпеливо воспитывал его и развивал его теоретические знания и марксистские взгляды. Поступив в Пекинский университет, Лу Цзя-чуань стал одним из руководителей университетской партийной организации. После возвращения из поездки бэйпинских студентов в Нанкин, Лу Цзя-чуань был взят полицией на заметку, и за ним стали охотиться. По решению партии он был переведен из Пекинского университета на работу в партийный комитет Восточного района города, где ему было поручено руководство революционными кружками в нескольких высших и средних учебных заведениях.
Летом 1933 года бэйпинская организация коммунистической партии была почти полностью разгромлена. Немногие оставшиеся на свободе коммунисты работали в условиях жестокого террора и все время находились под угрозой ареста. Поэтому Лу Цзя-чуань не имел постоянного места жительства. Сегодня он ночевал в одном общежитии, а завтра мог оказаться в другом. Благодаря своей сообразительности и находчивости Лу Цзя-чуаню до сих пор удавалось избегать ареста.
Близился вечер, когда Лу Цзя-чуань вышел из университета; на улицах царило оживление. Смешавшись с толпой, он быстрым шагом направился в условленное место, где его ждали члены районного комитета партии. Пройдя немного, он как бы невзначай оглянулся и, убедившись, что за ним никто не идет, прибавил шагу.
В одном из переулков в районе Дианьмынь он остановился перед невысокими воротами с облупившейся краской. Взглянув на кусок кирпича, аккуратно прислоненный к высокому порогу, он едва заметно улыбнулся…
Войдя во двор, Лу Цзя-чуань направился к южному флигелю. Переступив порог, он приподнял шляпу и важно поклонился:
— Ого! Трое ждут одного!
Навстречу ему поднялась болезненная на вид, худая женщина лет тридцати. Она крепко пожала ему руку:
— Как ты поздно! Мы уж думали, что-нибудь случилось.
— Ну что может случиться, сестра Лю!
Лу Цзя-чуань взглянул на нее и подошел к квадратному столику, где лежали приготовленные для игры в мацзян кости; три человека, сидевшие за столом — женщина и двое мужчин, — с улыбкой смотрели на него. Женщина была очень молоденькая, в нарядном пестром платье; она встала, уступая ему место, и, кивнув головой, вышла.
Послышался стук костей. Глядя на троих товарищей, Лу тихо сказал:
— Все в порядке, начинайте.
Секретарь районной организации Дай Юй — молодой человек лет тридцати, в очках, за которыми прятались выпуклые рыбьи глаза, — начал серьезным голосом:
— Заседание районного комитета партии объявляю открытым.
Первым на повестке дня стоял вопрос о праздновании Первого мая. Когда обсуждение этого вопроса подходило к концу, Дай Юй, взглянув на Лу Цзя-чуаня, суровым голосом проговорил:
— Ошибки товарища Фэн Сэня[60] становятся все серьезнее, я предлагаю обсудить сегодня его поведение. Кризис режима гоминдана углубляется с каждым днем, час революционного подъема приближается. Если мы не будем готовить массового выступления, вооружать массы, организовывать забастовки студентов и торговцев, а также солдатские бунты, не будем широко пропагандировать идеи нашей партии и расширять ряды ее членов, а вместо этого станем вести праздные разговоры о теории и идеологии с мелкобуржуазными интеллигентами, то мы не добьемся победы. Нам следует помнить, что эти промежуточные элементы крайне ненадежны, крайне неустойчивы, что они являются резервом буржуазии.
59
Ли Да-чжао (1888–1927 гг.) — пропагандист марксизма в Китае, видный деятель Коммунистической партии Китая, один из ее основателей и первых руководителей.