Песнь об Айрэ и сыне ее Сианте
1
До начала времен, до рождения мира, до той поры, когда небеса озарил свет лучезарного Солнца, когда стали бушевать шторма над великими водами и были установлены бессмертными властителями сами законы Вселенной, не существовало ничего, кроме безбрежного и бездонного океана предвечной Мглы, холодной и вязкой. Рожденные во Мгле подобны были опустошенным призракам, бесцельно скитались они по своему обиталищу, невидимые и неуловимые друг для друга, лишь они сами и бесконечная тьма вокруг существовали для них. Не ведали они и о том, что высоко над поверхностью океана Мглы сияло, переливаясь всеми вообразимыми цветами и их оттенками, Звездное Полотно, словно прекрасными самоцветами усыпанное мириадами далеких мистических светил, чьи лучи тянулись вниз, к мрачному океану, преодолевая чрез Пустоту путь, что мог длиться бесчисленные тысячелетия, если бы время уже начало свой неумолимый цикл. И не стояло за источаемыми Звездным Полотном лучами первозданного света чьей-либо божественной воли, не было оно произведением чьего-то священного акта сотворения – не было у него начала и не могло быть, и все то же самое истинно и об океане Мглы.
И была среди бесцельных скитальцев во тьме одна, что могла, как и прочие ей подобные, так и продолжить этот вечный путь, если бы однажды по воле непостижимого случая не оказался взор ее направлен вверх – именно в том направлении, где в невообразимой вышине рождалось сияние бесчисленных звезд. Призрак уловила нечто никогда ее смутным чувствам недоступное прежде, и был то тонкий бесцветный луч, уже почти умиравший, но сумевший прорвать поверхность Мглы и спуститься сквозь нее так низко, что обратил на себя внимание одной из порожденных мраком. Долго оставалась призрак неподвижной, зависнув от изумления на одном месте и взирая на стремительно гаснувший звездный луч, ибо до того вовсе неспособна была мыслить – и, тем более, помыслить существование именно чего-то подобного. Когда же он окончательно поглощен был тьмой, рожденная во Мгле устремилась ввысь, проплывая холодный океан так быстро, как никогда до этого, ибо любопытство впервые пробудилось в ней в тот миг, как взор оказался направлен вовне ее самой, ухватившись за умирающий свет. И отозвалось тогда впервые же в ней ее собственное имя, имя той, для кого прежде существовала лишь Мгла, отдельно от которой она для себя самой не существовала – то была Айрэ, как стала впредь зваться рожденная во мраке.
Не меняла Айрэ направления, по которому протянулся к ней таинственный луч, пока не добралась так близко к поверхности первозданного темного океана, что видны были там прочие потоки звездного света, сумевшие преодолеть поверхность. Но ни один из них не мог пробить себе путь ниже: оказавшись в объятиях Мглы, начинали терять они свои краски и форму, смешиваясь в хаотичную паутину все сильнее гаснущих и перетекающих одна в другую изломленных и перекрученных мерцающих нитей. И стало казаться Айрэ, узревшей эту картину, будто не только видит она этот танец умирающих лучей, но и слышит их голоса, чувствует в их шепоте, к чему стремятся они и ради чего обрекают себя на гибель, попадая во власть предвечного мрака. Поднялась тогда Айрэ так высоко, как только могла, настолько приблизившись к поверхности океана, что узрела и образ самого Звездного Полотна и долго стала его созерцать, ибо узнавала в сложенных из далеких светил фигурах сочетания знаков, читала в них от начала и до конца судьбы всего и вся, чему предстояло обрести бытие в мире, которому еще только суждено было оказаться рожденным.
И начала Айрэ принимать прорывавшие поверхность Мглы в том месте, где она остановилось близ нее, звездные лучи, и те отдавали внутри нее весь свой свет в его неискаженном обличии, смешиваясь с дыханием ее и волей, что находила теперь себе почву в прочитанном со Звездного Полотна великом знании. Образовалась внутри сущности Айрэ огромная сфера, заключенная в плотную оболочку, подобную скорлупе исполинского яйца, но даже она не могла задержать за собой ослепительное сияние всего того, что зарождалось внутри. Оставалась Айрэ неподвижной, вбирая и заключая в сферу все новые и новые лучи до тех пор, пока вдруг не дала ее оболочка трещину. И выдохнула в тот момент Богиня-Матерь нового мира своих первых детей – семь Первозданных Ветров.
Вырвавшись из трещины в сияющей сфере и сущности собственной матери, Семь Ветров стали кружить среди паутины искаженных и умиравших во Мгле звездных лучей, и стремительное их движение заставляло свет разгораться вновь, чтобы начать затем изменяться, формироваться в материю нового мира, являя его первичный облик. Стали различимы земная твердь и небесная высь, вздымались ввысь хребты первых гор и наполнялись водой первые моря, сковали их первые льды, начавшие медленно таять от источаемого языками первого пламени жара. Неостановим был полет Первородных Ветров, направляемых рукою их Богини-Матери, аморфен и непостоянен был мир едва рожденный, ибо хаос пребывал основой переливов нитей света, из которых он рождался – но именно такова была воля Айрэ, которой следовали Ветра-демиурги, именно такую зарю миру предрекли начертанные звездами тайные знаки.