– Шейди, так нечестно… – вмешивается Орландо.
– Нет-нет, не надо, – перебивает Сара. – Хочет уйти к ним – пусть уходит. Все нормально.
Она скрещивает руки на груди так, словно пытается саму себя обнять. Обида и ревность явно терзают девушку, но она не признается в этом. Ну и ладно. Сейчас для меня важнее собственные чувства.
Ярость разгорается, закипает во мне, и я уже ору как резаная:
– Черт, вообще-то считалось: ты моя лучшая подруга! А тебе фиолетово! Тебе плевать с высокой колокольни и на моего брата в тюряге, и на отчима, которого он пальцем не трогал, а все равно попал за решетку. Тебя одно задевает – я, видите ли, с Седаром поговорить посмела. Верно, да?
– Я не виновата, что твой брат пришил отчима! – бросает она мне в лицо.
– Бл… – только и вырывается у Орландо.
Сара всегда отличалась прямолинейностью, но так ее раньше не заносило. Похоже, она сама огорошена своей вспышкой не меньше нашего товарища. И хочет отступить, извиниться, даже рот открывает, но тут же закрывает, не сказав ничего. Да и не важно, даже если бы попросила прощения – она именно это имела в виду. Именно так она считает. Что Джесс – убийца. Такое никакие поцелуи не окупят.
В пальцах покалывает. Запястье просится в замах для пощечины. Делаю шаг вперед, но Орландо простирает между нами руку, словно шлагбаум. В его глазах мольба.
– Она сгоряча, Шейди. Не подумав.
Сара молчит. Стоит с растерянным видом, озирается по сторонам, будто забыла, как сюда попала.
– На этом между нами – всё, – говорю и топаю прочь по коридору. В глазах слезы.
К исходу дня мне почти удается затолкать ссору с Сарой в дальний ящик памяти, успокоиться и морально подготовиться к общению с Седаром. Выхожу встречать его у перекрестка со скрипкой в футляре. Глупо, конечно, торчать на обочине грунтовки, но я запаниковала и не выдержала. Нет, честно – пыталась спокойно сидеть и высматривать его грузовичок с крыльца «дома», но часы все тикали, время шло, опаска и стыд разбухали в груди с каждой минутой; в общем, решила идти сразу к шоссе. Понимаете, когда кто-то из знакомых впервые видит наш трейлер, я как будто тоже смотрю на него заново, глазами этого знакомого. И все его уродство сразу бросается в глаза. Ступеньки из алюминия, голая антенна на крыше, в каждой детали – нищета и убожество. А во взоре визитера – крупными буквами слова: «белый мусор».
Теперь же, когда вдобавок взяли Джесса… Что, если Седар, увидев, как мы живем, вынесет вердикт: «Неудивительно. Чего еще от таких ждать?» Отсюда опять-таки – прямая дорожка в извилинах моего усталого мозга к проклятым мысленным терзаниям по поводу брата: а вдруг это его рук дело? Такую возможность я внутренне отвергала с самого ареста, всех с пеной у рта убеждала: они неправы в своих подозрениях, отметала любые свидетельства и доказательства обратного. А что, если неправа как раз я? Если и вправду Джесс убил Джима? Когда Сара открыто – словно пощечину влепила – выпалила свое обвинение там, в школьном коридоре, в ее словах не было и тени сомнения. Не то что у меня. И от осознания этого последнего факта мне еще горше, еще больнее. Какая-то крохотная, отвратительная, вероломная часть моего существа нашептывает: Джесс мог, мог совершить преступление. Правильно мама говорит: улик слишком много.
Когда автофургончик Седара на огромной скорости, поднимая пыль из-под колес, скатывается с холма, я, как заправский автостопщик, поднимаю палец вверх и решительно отбрасываю ненавистные думы прочь. До поры до времени.
Седар слегка притормаживает и лихо подкатывает ко мне. Забираюсь в высокую кабину. Он широко улыбается и включает радио. Местную волну, где крутят кантри. Весь список «топ-40», туда и обратно.
– Долго торчать у кювета – волосы запылятся.
– Просто устала сидеть дома.
Седар кивает с пониманием. Видимо, желание уйти, убежать, ускользнуть знакомо всем. Хотя и возникает по разным причинам.
В кабине у него – безупречная чистота, недопитый «Ред-Булл» торчит в держателе для напитков, на солнцезащитном козырьке с пассажирской стороны висят очки от солнца. Короче, машина – как только что из выставочного павильона. Даже пыли нет на приборной доске.
Мой «водитель» разворачивается в три приема и направляет фургон обратно к большому шоссе. За нами взметается пыль.
– Мы обитаем недалеко от вас. – Он указывает пальцем куда-то за поле. – Во-о-он там. У нас ферма.
– Арахис выращиваете? Или коров разводите? – уточняю рассеянно, не сводя глаз со своего раскуроченного дуба вдали.