Сейчас мне особенно хочется, чтобы явился конкретный призрак, папин, – явился и подсказал, как мне быть, как спасти Джесса. Ну или хотя бы просто обнял и пообещал: все закончится хорошо. Но в то же время подспудно чувствую: к встрече с ним я не готова – а ведь, скорее всего, представится (если представится) только один шанс призвать именно его, и надо основательно потренироваться, чтобы задержать его для достаточно длительной беседы… Собраться с мыслями, чтобы ничего не забыть высказать из накопившегося на сердце.
Трели скрипки оглашают темноту, от них по всему телу бегают крупные мурашки. Доигрываю песню до конца – но никакого эффекта. Никто не появляется.
Мотив стихает, и на его место в звуковом оформлении ночи вновь приходят шумы леса. Особые шумы. Духи все еще тут, подобрались даже ближе, сгрудились теснее, жаждут общения – но почему-то остаются безмолвны и невидимы. Скрипка призвала их, но не «выцарапала» из эфемерных оболочек.
Проигрываю еще пару композиций – все без толку.
Тогда меня охватывает разочарование, почти отчаяние, и я начинаю фальшивить, сбиваться. Смычок визгливо скрипит по струнам. Как это понимать? Мать Сары явилась по первому зову, а эти духи – мои, давно знакомые – остаются почти равнодушны? Что я делаю не так? Почему днем получилось? Неужели только из-за коллектива, из-за того, что я играла не одна? Сердце бьется все чаще и чаще. Если тут, в роще, мне не удается пообщаться ни с одним, даже самым завалящим призраком, то как я доберусь до Джима?
Папа в свое время много чего рассказывал о музыкальном спиритизме, но умолчал об одной вещи, которую сейчас мне как раз необходимо знать больше всего: какова точная технология?!
Если я всерьез решилась докопаться до истины о судьбе отчима, очистить имя брата, придется разбираться самой.
Единственный человек, способный мне здесь помочь, не желает этого делать. Но я попробую еще раз…
Следующим утром на рассвете я уже стою на тети-Инином пороге, стучу и, нервно переминаясь с ноги на ногу, жду, когда откроют. Едва завидев меня, папина сестра горестно вздыхает – понимает, зачем я явилась, что мне нужно.
– Вот. Подарочек. – Сую ей в руки белого цвета пакет из пекарни.
– В смысле, взятка? – ворчит она, однако сразу проделывает в пакете дырочку и выуживает оттуда пончик. – Пари держу, ты мне не из чистой доброты в такую рань это притащила.
– Пойдем в дом, – уклонившись от ответа, говорю я и первая устремляюсь на кухню.
Тетя Ина молча наливает себе кофе и усаживается напротив. В глазах – настороженность.
Лгать смысла нет, она видит меня насквозь. Да и нечестно это по отношению к ней.
Глубоко вздыхаю.
– Я ее нашла. Папину скрипку.
Ее лицо разом покрывается смертельной бледностью. Она открывает рот, хочет что-то сказать, но я опережаю:
– Я понимаю, ты этого мне не желала, хотела уберечь. И понимаю, как это опасно. Но я не могла иначе, тетя Ина. Просто не могла. И буду играть. – В ответ на новую попытку возразить протестую, выставив ладонь вперед. – Ради Джесса. Решение окончательное. Для Джесса я пойду на все. Если бы на его месте находился папа, ты сделала бы то же самое, сама знаешь.
Тетя скрещивает руки на груди, сжимает губы в тонкую линию. Я готовилась спорить до вечера, но что-то в выражении ее лица мне подсказывает: не придется. Она, кажется, как и я, уже смирилась с неизбежным.
– Чего ты от меня хочешь? – Голос человека, вконец измученного. И осознавшего свое поражение.
Чувство вины и облегчение накатывают на меня единою волной.
– Я хочу знать, как у папы это получалось? Вызывать привидений.
– Понятия не имею, дорогая. Ей-богу, не имею. О таком мы с твоим папой не говорили. Просто получалось, и все.
Я подавляю приступ разочарования.
– Ладно. Ясно. Но хоть чем-нибудь ты можешь со мной поделиться? Дать намек – как все-таки найти дух Джима? У тебя же полон дом призраков. Наверняка ты способна как-то сориентировать меня, указать правильное направление. Вчера я музицировала в роще… ну среди наших духов.
Тетя вздыхает:
– Да, среди наших… Кое-кто из этих людей действительно скончался здесь, в доме, или там, среди деревьев… но немногие. Бо́льшая часть – это старые, очень старые привидения, они покинули землю уже давным-давно. Нет уже никого даже из их потомков, а дома, где бедолаги жили, снесены. Не осталось ничего, что привязывало бы таких призраков к конкретному месту. Вот и слетаются сюда.