– Но тебе известно, как это случилось на самом деле, да? – От облегчения у меня даже голос осип. Да, мой брат что-то такое совершил. Нехорошее. Но не он нанес Джиму смертельный удар молотком. Он не брал такого греха на душу. Теперь все сомнения развеялись, и я ему верю безоговорочно. Просто читаю в глазах: Джесс не умерщвлял Джима. Точка. И это все меняет.
Он кивает.
– Я не лишал его жизни. Но… все равно что лишил.
– Ты знаешь, кто это сделал, – гну свою линию, – и молчишь. Сидишь за решеткой. А убийца Джима гуляет на свободе.
Джесс разглядывает собственные руки, на лице его играет причудливое выражение – смесь стыда, страха и усталости.
– Почему же ты не борешься, не защищаешься, остаешься здесь себе на погибель, позволяешь упечь себя в тюрьму? – Мой тон выдает нетерпение, досаду – но как же иначе?
Он снова кладет голову на руки. Следующие слова я едва могу расслышать:
– Мне никто не поверит. Да и не должны. С какой стати? С моим-то «послужным списком». После всех моих подвигов…
– Это я беру на себя. Мы добьемся своего. Я тебя тут не брошу.
Джесс вскидывает на меня умоляющий взгляд. Он очень напуган.
– Шейди, горя и бед, что я натворил, уже хватит на целую жизнь. Дальше будет только хуже. Меня надо остановить. Если я сяду в тюрьму, целы и невредимы останетесь, по крайней мере, вы. И вообще, все встанет на свои места, все будет хорошо и правильно, и никто больше не пострадает. Пожалуйста, пойми.
Я, конечно, бросаюсь расспрашивать, кого же он так боится, кто так крепко держит его, но тут меня осеняет – что, если поделиться с ним формулировкой привидения?
– Между прочим, Джим выразился примерно так: иногда тебя карают за преступление, которого ты не совершал, но это справедливо, поскольку ранее ты избежал наказания, тобою заслуженного.
– Ну и?
– «Ну и»? Это он о тебе? Это ты решил, что настало время расплатиться по старым долгам? За что-то другое, оставшееся неизвестным? – У меня пылают щеки. Я ведь не обвинять Джесса сюда явилась! Но Джим и вправду намекнул: если хочешь узнать, кто желал смерти Уильяму, потолкуй, мол, со своим братцем. А мисс Пэтти прямо заявила: расследование папиной гибели надо возобновить, потому что, может, это Джесс в ней повинен. Ее слова отложились у меня в подкорке, как блошиные гниды в собачей шерсти, и теперь полезли наружу и кусают, кусают. Ненавижу себя за такие подозрения, но поделать ничего не могу. – В чем причина, Джесс? Из-за чего, из-за кого ты так себя ведешь? Вот не верю я, что только из-за Джима!
У моего брата делается такой вид, словно на него накатывают тошнота и ярость одновременно. Словно что-то давно забытое, похороненное под тяжелым спудом, рвется наружу из самых его поджилок.
– Не молчи. Поделись со мной, прошу.
На самом деле я не хочу, чтобы он со мной делился. Мне ведь уже известно, что Джима Джесс не трогал. Я только что испытала величайшее облегчение – ко мне вернулась вера в родного брата…
– Если поделюсь, ты меня никогда не простишь, – произносит он, и я уже чувствую, как под ногами разверзается пропасть. И сводит желудок. Такого мне не вынести. Не выдержать такого, чего ему «никогда не прощу». Не желаю вытаскивать наружу эти тайны. Открывать шкафы со скелетами. И без того уже достаточно перенесла. Боже, оставь мне отвоеванное с таким трудом у судьбы. Джесс не убивал Джима. Это все. И будет с меня.
– Куда там тетя Ина запропастилась?.. – решительно отталкиваюсь руками от стола. – Пойду проверю. Неровен час, отключилась где-нибудь. Дожевывай пока сникерс.
Джесс кивает – и тоже с облегчением на лице.
Широкими шагами пересекаю комнату, стараясь на обращать внимания на недвусмысленные взгляды в спину. Некоторые из местных заключенных косятся плотоядно, как коты на сметану. Но большинство, кажется, просто завидует человеку, которому можно вот так встать и уйти отсюда. Просто встать и уйти.
Тетю я нахожу восседающей прямо на длинной стойке с умывальниками – пальцы судорожно вцепились в ее край, голова поникла.
– С тобой все нормально? – спрашиваю.
Она поднимает взгляд.
– Да. Ты все узнала, что собиралась?
Молча киваю. Тогда она спрыгивает на пол, и мы возвращаемся в комнату для свиданий.
Но Джесса там уже нет.
Глава 23
На улице пошел дождь, такой сильный и колючий, что капли высоко отскакивают от мостовой. Мы несемся к машине рысью, но все равно успеваем промокнуть до нитки. По волосам и одежде стекают потоки воды.
Выруливая обратно к шоссе, гляжу неотрывно на дорогу, прямо перед собой и никуда больше. Методично кусаю щеку изнутри.