«Смелым быть ни к чему, — подумал он, — мы подобны траве под ногами; былинку, которая хоть чуточку возвысится над остальными, сразу же подстригут. На этом свете бедняку не пристало быть гордым, ему надо только уметь каяться».
Перевод О. Семеновой-Тян-Шанской
Скупщик
Холодным апрельским вечером крытая двуколка скупщика катила по Шеггской пустоши. На ее дощатом верхе было выведено «X. Уитлоу. Птица и яйца. Динноп». Лошаденка, хотя и добрых кровей, имела невзрачный вид. Шеггская пустошь — общинный выгон — высокое поле, густо поросшее дроком и папоротником, раскинулось мили на две из конца в конец. Ни деревца, ни дома, только телеграфные столбы стояли ровным строем вдоль шедшей с севера на юг дороги. На одном из них, словно открытая рана, алело прибитое гвоздями объявление, запрещавшее швырять в столбы камни. На таком высоком и открытом месте, как Шеггская пустошь, всегда гуляют ветры и даже в полное затишье тянет холодом. В любую погоду дрок рос и зеленел, порою даже золотился. Летом здесь царила дремотная истома, в остальное время года пустошь выглядела мрачной и унылой.
Скупщики — обычно народ неприглядный и хитрый, они стары и прижимисты, практичны и бессердечны. Харви Уитлоу, хоть и был себе на уме, обладал приятной внешностью; он был прижимист, но отнюдь не стар, практичен, но не бессердечен. Если у вас в хозяйстве завелся лишний десяток яиц, он забирал и десяток, и два, и целую сотню. Не брезговал он и другим товаром, за все платя звонкой монетой: тут сторгует мешок яблок, там прихватит на рынок поросенка, сюда доставит партию саженцев из питомника.
Но сейчас, весной, куры неслись плохо, торговля шла туго — ой, как туго! — и, тащась по пустоши, Харви невольно обсуждал сам с собой бедственное свое положение.
— Коли ничего не изменится, то есть, разумеется, к лучшему, да притом поскорее, мне конец. Не выдержу, разорюсь в пух и прах. Придется все продать. И тебя, — Харви ткнул концом кнутовища в лошаденку, — и тебя, — сказал он, помедлив, и ударил по передку повозки. — Пойду снова ковыряться в земле. Ухнули мои пятьдесят фунтов! А все война! Все война, сэр! — с горечью заявил он, обращаясь к безлюдной пустоши. — Право, на войне мне было лучше. И когда батрачил у фермеров — тоже лучше. А, да что зря языком-то молоть! Уж такова жизнь! Не успеешь осмотреться, как пора заказывать себе гроб. А ну, шагай, Хитрюга.
Лошаденка прибавила было шагу, но не надолго.
— Вот так-то, — вздохнул Харви, убеждая порыв ветра, — не успеешь осмотреться, как пора заказывать гроб. А ну, шагай.
Хитрюга снова не надолго прибавила шагу.
— А тут еще Софи. Как мне теперь с ней быть?
Он не был помолвлен с Софи Доз как положено, просто они часто встречались. Нет, он не давал ей слова и не делал предложения, просто они встречались. Но Софи, и он это знал, не только была не прочь выйти за него замуж, но твердо рассчитывала, что он женится на ней, и скоро женится. И ее родители тоже так считали, и все ее подружки, и вообще вся деревня, включая почтальона, который, к великому своему сожалению, в ней не жил, и священника, который, к великому своему сожалению, в ней жил.