По какой-то причине я предположила, что на его лице будет намек на отвращение или, может быть, неодобрение. И все же в его чертах не было ничего, кроме возбуждения, похожего на гордость, и сияния в глазах.
В этом не было никакого смысла. У него не было причин гордиться мной.
— Почему ты выглядишь таким счастливым?
— Я не знаю. У меня просто такое огромное чувство... чего-то внутри. Мне хочется найти этих придурков и посмеяться им в лицо.
Что-то в его реакции заставило меня остановиться.
— Это почему? Потому что я переспала с тобой?
Глаза Дрю расширились, шок отразился на всем его лице, от поднятых бровей до разинутого рта.
— Нет, вовсе нет, Кенни. Эта мысль даже не приходила мне в голову. — Он придвинулся ближе и обхватил мое лицо обеими руками, глядя мне прямо в глаза. —Я клянусь, моя реакция и мысли не имели ничего общего с прошлой ночью, и все это было связано с тем, что ты воспользовалась этим правом. Ты действительно поражаешь меня, Маккенна.
Я почти уверена, что мое дыхание полностью замерло. Он никогда не называл меня моим настоящим именем. Даже когда я поправила его в ту первую ночь. Так что услышать, как он это сказал, было настоящим шоком. Однако это также доказывало кое-что еще — я предпочитала «Кенни». Мне нравилось, что он был единственным человеком в мире, который так меня называл.
— Тогда ладно. А ты поражаешь меня до чертиков тем, что, кажется, знаешь все обо всем. Я в полном восторге от тебя, Дрю. Надеюсь, ты это знаешь. — Я хотела еще что-то сказать, но Дрю заставил меня замолчать своим ртом. Затем языком.
И я была не настолько глупа, чтобы спорить с этим.
16 февраля, 1975
Дорогой Дневник,
Я только что провела последние несколько часов в Лоуэр-Крик с ЭК... и с тех пор не могу сдержать улыбки на лице. Мама продолжает спрашивать меня, что случилось, потому что мое волнение очевидно. Не думаю, что я когда-либо была так счастлива. Мы с ЭК говорили о том, что произойдет, как только Чоган будет эвакуирован. Я не могу сказать ничего другого, кроме того, что никогда не была так взволнована будущим! Следующие четыре с половиной месяца будут пыткой, но в конце концов все это того стоит.
Эмили не успела дойти до берега реки, как пожалела о своем решении не переодеваться перед выходом из дома. Если не считать тяжелого пальто, она была все в той же одежде, в которой ходила в церковь тем утром. Ее длинная юбка, возможно, и предназначалась для холодных дней, но она мало что делала, чтобы зимний ветерок не покалывал ноги.
Энди сидел в нескольких футах от реки, чтобы избежать случайных брызг — температура воздуха не слишком хорошо сочеталась с холодной водой. Парень пробыл там недолго, но, судя по количеству листьев, которые он порезал маленькими ножницами на своем швейцарском армейском карманном ноже, казалось, что пробыл там гораздо дольше.
Когда девушка приблизилась, Энди продолжал срезать засохший лист, вместо того чтобы искать ее через плечо, как делал каждый раз в течение последних шести месяцев. Она привыкла к заразительной улыбке, которая появлялась на его лице, когда парень замечал ее приближение, поэтому ей показалось странным, что на этот раз Энди опустил голову. Конечно, они виделись час назад в церкви, и вполне возможно, что он не услышал ее из-за шума воды — девушка использовала все возможные оправдания, чтобы не дать своим нервам взять над ней верх.
Когда Эмили села рядом с ним, Энди протянул ей лист, который вырезал в форме сердца.
— Вот, держи, я сделал специально для тебя.
— О, как романтично... коричневое сердце с дыркой посередине, — поддразнила она с нервным смешком, хотя внутренне праздновала этот жест. Оглядевшись, Эмили заметила, что обстановка была немного другой, чем обычно. Чего-то не хватало, что усилило ее беспокойство, что что-то было не так. — Ты сегодня не взял с собой удочку.
Энди покачал головой, не отрывая взгляда от земли между ног и лениво положив руки на согнутые колени. Поза была небрежной, согнутая спина и расслабленные плечи. Вот только парень чувствовал себя совсем не так, как обычно.
Что-то было не так. Эмили чувствовала это, но не знала, что именно... Она боялась спросить, боялась, что он даст ей ответ, который она не хотела слышать, но была не из тех людей, которые игнорируют слона в комнате. Ее родители не учили ее прятать вещи под ковер. На самом деле, они научили ее смотреть в лицо ситуации с самого начала возникновения проблемы.
Так что это именно то, что она сделала.
— Что с тобой такое?
Энди слегка повернул голову в сторону, подальше от нее, и почесал шею, прямо под подбородком. Затем опустил подбородок, прежде чем переключить свое внимание на нее. Его глаза потускнели, и это усилило волнение в груди Эмили. Что бы парень ни хотел сказать, ей это точно не понравится.
Он подвинулся, чтобы лучше видеть ее лицо.
— Я видел Бобби на днях.
Это не столько удивило ее, сколько смутило. Чоган был относительно небольшим городком, так что шансы на то, что эти двое столкнутся друг с другом, были довольно высоки. Самое непонятное было то, почему это, казалось, так сильно беспокоило Энди. Единственное, о чем она могла думать, так это о том, что Бобби сказал о ней что-то такое, что могло его отпугнуть.
— И?.. — настаивала она.
— Он сказал мне, что Бренда уехала из города потому, что была беременна... моим ребенком. — Эта новость скрутила его внутренности в узел, подобно тому, что только что произошло с Эмили. — Очевидно, она беспокоилась о том, как это будет выглядеть, или что скажут люди... или что я сделаю. Поэтому она обратилась к нему за помощью.
— Я не понимаю, зачем ей нужна его помощь?
Энди облизнул нижнюю губу, прежде чем зажать ее между зубами, обдумывая ответ, который дал ему Бобби.
— Он сказал, что она хотела сделать аборт, но у нее не было на это денег, и она не хотела делать это здесь.
Эмили не могла вымолвить ни слова. Она даже не могла открыть рот. Лишь сидела неподвижно, цепляясь за каждое слово, которое наполняло ее душевной болью. Впервые за всю свою жизнь, она искренне пожалела, что обратила внимание на слона в комнате.
— Он признался мне, что ездил к ней на каникулы Четвертого июля. Так что ты была права насчет этого.
В этот момент Эмили было все равно, что Бобби солгал ей о том, где он был. Она и так уже знала это. Что ее волновало, так это то, что случилось с Брендой, и что это значило для их отношений.
— Это было семь месяцев назад, Энди. Что-то случилось во время процедуры? Она не пострадала?
— Нет. Бобби узнал, что она передумала и решила оставить ребенка.
— Тогда почему она не вернулась? — Эмили начала сомневаться в достоверности этой истории и задалась вопросом, не было ли это не более чем ложью, которую Бобби использовал, чтобы разлучить их.
— По-видимому — и имей в виду, от кого это пришло — она сказала ему, что не хочет растить ребенка со мной. Бренда сказала, что из меня не получится хорошего отца, и что им обоим будет лучше без меня.
Впервые за два дня Эмили прикоснулась к нему. Она протянула руку и провела тыльной стороной пальцев по коротким волосам, украшавшим его щеку. Это было не то интимное прикосновение, к которому они оба привыкли, но было именно то, в чем Энди нуждался.
— Ты же знаешь, что это неправда, верно? Он, скорее всего, отправился туда, чтобы вернуть ее, думая, что сможет использовать аборт против нее в качестве шантажа, и без ребенка не было бы никаких причин, по которым она не приняла бы его обратно. Я имею в виду, он порвал со мной перед отъездом, так что у него, очевидно, были другие намерения, кроме как просто проверить ее.
Энди не мог этого отрицать. На самом деле, та же самая мысль приходила ему в голову, за исключением того, что все остальные эмоции заставляли бушевать его нервную систему, и он не был уверен, чему верить.
— Поэтому, когда она сказала ему, что решила оставить ребенка, он, вероятно, разозлился и скормил ей кучу лжи, чтобы причинить боль, — продолжила Эмили свою теорию. — Почему он рассказал тебе все это сейчас? Зачем так долго ждал?
Энди пожал плечами, хотя, скорее всего, знал причину.
— Ты сама сказала, что он с подозрением относился к нам, так что, вероятно, это его способ заставить меня уйти, чтобы он мог ворваться и спасти положение.
Эмили не задумывалась о последствиях этого до этой самой секунды. Мысль о том, что Энди уйдет, не приходила ей в голову, и теперь, когда это произошло, ее охватила безнадежность.
— Ну, независимо от того, почему он так долго ждал, что это значит для тебя? Если у тебя действительно есть ребенок — или скоро появиться — что ты собираешься делать?
— Бобби сказал мне, где она, поэтому я отправился туда вчера. — Энди не говорил ей, что уезжает из города, потому что, пока он не узнает, было ли все это ложью или нет, он не хотел ничего говорить Эмили и, возможно, расстраивать ее без причины. Вот только парень больше не мог скрывать это от нее. Эмили могла читать его как открытую книгу. Он знал, что ему это никогда не сойдет с рук. — Но не нашел ее.
— Так ее там нет, или ты просто не нашел ее?
— Насколько я знаю, ее там нет. Я не знаю, ушла ли она или он все это выдумал. Но я прочесал весь этот город, расспрашивал всех, с кем сталкивался, и в итоге ушел с таким же количеством ответов, с каким пришел. — Возвращение домой без правды только еще больше расстроило Энди. Неизвестность была тем, что действительно волновало его.