Наступила ночь. У всех были свои мысли на уме, и всё же каждый сумел заснуть. Что-то разбудило путников одновременно, около полуночи. В воздухе стоял далёкий трубящий звук рога.
— Это Храм зовёт… нас… — сказала Эйри, стоя у подножия Храма Тысячи Звёзд.
Глава 8 и последняя: Миссия в Храме Тысячи Звёзд
Когда последний из наших путников ступил на порог Храма Тысячи Звёзд, врата сами открылись, точно приглашая заглянуть. Внутри было темно. По сравнению с ослепительным блеском золота снаружи, пустота внутри казалась чёрной дырой. Никто не решался войти. Тогда Эдис шагнул в темноту, и его осыпало искрами, которые тут же погасли. Храм признал его.
Следующим шагнул Тимрон, едва взглянув на руку эсколадца, протянутую Эйри. Он решительно скрестил руки на груди, а вокруг него появилось красноватое свечение, осветившее на миг Храм, точно вспышка фотоаппарата. Эйри сделала этот шаг сама, не принимая ничью помощь. Когда она ступила, чуть придерживаясь за стену, на пол Храма, стены изнутри точно покрылись голубой сияющей сеткой. На ней то зажигались, то гасли маленькие огоньки. Братья же Масловы шагнули одновременно, не сговариваясь, и Храм принял свой настоящий свет. На его стенах тускло горели факела. Когда Тимрон взял один, двери за спинами путников захлопнулись.
— Пути назад нет. — Эйри выразила общую мысль.
— Тогда полный вперёд! — Бодро воскликнул Никитос, и всем от этого стало легче. Наши герои двинулись по коридору. Тимрон с интересом разглядывал Храм, то и дело поднося факел то к одной стене, то к другой. На них были странные рисунки и буквы, изредка напоминающие наскальную живопись. Иногда, впрочем, надписи были на вполне различимом современном языке, и Эйри, Тимрон и Эдис переводили их братьям. Вдруг они упёрлись в разветвление.
— Здесь написано «Дорога Избранных», — прочла Уайрпул надпись над левым коридором, — Сюда пойдёте только вы двое.
Братья Масловы переглянулись. Было страшно идти в этот коридор одним, зная, что там их ждут сложные испытания. Это оба поняли без слов.
— А тут написано «Дорога Смерти». — от гробового голоса принца, прочитавшего надпись над правым коридором, всем стало не по себе.
— Значит, это наша дорога… — с какой-то грустью в голосе сказал Эдис.
Путники молча обнялись, попрощались одними взглядами и разошлись. Каждый ушёл своей дорогой…
***
Тимрон уже который раз пожалел о том, что не прошёл вперёд. Теперь он двигался позади этой парочки и вынужден был терпеть мучения, наблюдая их беззаботный разговор из-за спины. Эдис пытается её успокоить. Что ж, сам принц поступил бы так же, будь он на его месте, на заветном месте возле подруги детства…
Уайрпул поддерживала разговор с Эдисом вяловато. Она часто оглядывалась на Тимрона, что не доставляло удовольствие её собеседнику. Тем не менее Эдисо Оретт ди Рокарас Ааретти пребывал в бодром состоянии духа, и это поддерживало Эйри. Казалось, эсколадцу неведом страх перед неизвестным. Хотя глубоко в душе девушка и понимала, что это ни так, но ей всё-таки больше по душе поведение Тимрона, готового простить слабину кому угодно, кроме себя.
Какая-то из надписей на стене мелькнула, точно привлекая внимание принца. Тимрон остановился и прочёл её. Ровные буквы, украшенные завитушками, вытянулись в слова: «Не бойся. Эсколадец умрёт». Эта надпись разозлила принца, ведь он не хотел Эдису смерти. Королевский сын, не задумываясь, проткнул надпись мечом, и она исчезла. Убедившись, что никто не увидел этого, Тимрон двинулся дальше.
Наконец Эдис, Эйри и Тимрон вышли в большой круглый зал с массивными синими колонами. На полу, в самом центре красовалась ровная восьмиконечная звезда, а вместо лампы с потолка сияли звёзды, постоянно перемещающиеся в нём, как будто плавали в киселе. Это зрелище могло приворожить кого угодно, а наших путников из знатных родов, как ценителей искусства, и подавно.
Посреди зала, в центре звезды, стояла красивая резная чаша на высокой подставке, похожей на колону. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что и чаша, и подставка сделаны из чистейшего золота.
Аккуратно ступая по плитам пола, Эдис подошёл к чаше, предварительно оглянувшись на своих друзей. Те тоже подошли. Эсколадец заговорил:
— Дай руку, брат мой. Мы ведь с тобой не враги. Не враги, Ваше Высочество? — Он подошёл к принцу и протянул ему руку для рукопожатия.
— Не враги, Эдисо. И никогда, надеюсь, ими не будем. — Тимрон выпрямился, посмотрел Эдису в глаза и пожал его руку.
Затем Эдис сказал что-то Эйри и нагнулся к ней, чтобы либо сказать ей что-то на ухо, или… Впрочем, Эйри отошла от него и подошла вплотную к Тимрону.
— Берегите себя, Ваше Высочество. Вы ещё нужны стране живыми…
Не помня себя, принц схватил Уайрпул за руку и сказал приглушённо:
— И ты береги себя, прошу.
Эдис вначале смотрел на них, а теперь — на чашу. На ней было сказано «Испей, эсколадец!». Хотя идея что-либо пить здесь ему однозначно не нравилась. Эйри отстранилась от Тимрона и ушла в свой коридор. Эта комната с испытанием предназначалась только для него и Эдиса.
Тимрон тоже заметил надпись на чаше и посмотрел на спутника. Тот кивнул, зачерпнул жидкости из чаши в пригоршню и нервно сглотнул. С минуту ничего не происходило, а потом лицо Эдиса побледнело, затем посинело, а после — покраснело, он начал истошно кричать, упал на пол и скорчился, точно от резкой боли в желудке. Тимрон бросился было к нему на помощь, но эсколадец оттолкнул его.
— Стой! Это ловушка! Храм, он… Вселяется в меня… Спасай… тесь… Ваше Высочество! — он закашлялся, хрипя, а после его глаза приобрели странный оттенок, а лицо точно вытянулось.
Принц отшатнулся от испуга, ведь это зрелище было поистине ужасающим. Следующим действием Тимрона было парирование рубящего удара мечом.
— Эдис! Остынь! Что ты делаешь? — Кричал, сам не свой, принц, парируя всё новые и новые удары.
— Эдиса уже без пяти минут нет! — сказал ещё недавний весёлый эсколадец голосом, от которого кровь застывала в жилах. — Узнаёшь меня?
Тимрон отразил несколько колющих ударов, стараясь не тратить много сил на разговоры. В его планы не входила смерть друга, поэтому приходилось лишь защищаться.
— Я — то, что ты подавлял в себе всё это время! То лучшее, что в тебе было! Желание убить Эйри и уже заполучить власть и одобрение отца, а потом убрать этого мерзкого эсколадца с дороги и заполучить Эйри. Я — жажда власти, присущая всем власть имущим, как ни парадоксально. Я твоя алчность, твой эгоизм, дорогой мой! — С этими словами «нечто» подмигнуло принцу, отчего, как ему показалось, у него в желудке свернулся последний ужин.
Тимрон всё так же молча отражал удары, пока голос провоцировал его:
— Ну же! Прояви себя! Скажи одно слово, и оба королевства будут у твоих ног, а по правую руку от тебя и твоего трона будет восседать Эйри! Мы вдвоём свернём горы. Соглашайся!
— Прочь! Уходи! — От постоянных ударов меч сыпал искрами в такт возгласам Тимрона. — Мне не нужна алчность! Мне не нужна власть! И неужели ты подумал, что я захочу заполучить Эйри, даже если ей по душе Эдис? Мог бы я после этого утверждать, что люблю её?
В глазах Алчности сверкнула ярость.
— Ах, так?! Вот, значит, как ты лихо со мной обошёлся! Получай!
Тимрон, пытаясь защититься от шквала ударов, всё же нанёс свой. Зал осветила вспышка ослепительно-белого света. В следующее мгновение Тимрон узнал в лежащем на полу в крови прежнего, чуть бледного Эдиса. Его губы расплылись в улыбке, хоть он, по всему видимому, умирал. Тимрон наклонился над ним, чтобы помочь, перевязать рану, но эсколадец остановил принца рукой и сказал: