Возможно, ей казалось, но разноцветные лучи светящейся короны медленно ползли по небу. Их источник набирал скорость, навсегда покидая Талассу. Прошло достаточно времени, прежде чем Мирисса удостоверилась, что пламя в небе действительно движется, одновременно теряя яркость.
Внезапно оно исчезло. В эфир вернулось радио Тарны.
«…Все идет по плану… корабль совершает маневр… последуют другие небесные явления, не столь впечатляющие… начальные этапы отрыва от планеты будут происходить на другой стороне Талассы, но мы увидим «Магеллан» через три дня, когда он покинет систему…»
Мирисса почти не слышала слов. Она смотрела в небо. Звезды возвращались на место. При их виде девушка всегда будет воспоминать Лорена. Глаза ее были сухими. Время для слез придет позже.
Брант обнял возлюбленную, и ей стало не так одиноко вглядываться в бескрайний космос. Ее дом здесь, на Талассе. Сердце Мириссы больше не будет принадлежать другому. Наконец она поняла важную вещь. Если Лорена девушка любила за силу, то Бранта — за слабость.
«Прощай, друг, — прошептала она. — Будь счастлив на далекой планете. Ты и твои дети завоюете ее для человечества. Там, через триста лет, вспоминай тогда обо мне».
Брант неуклюже погладил ее волосы; хотелось придумать слова утешения, но он понимал, что лучше промолчать. Он не победил. Мирисса снова принадлежала ему, однако от прежних беззаботных отношений не осталось следа. Брант знал: всю жизнь между ними будет стоять призрак Лорена — призрак человека, который ни на минуту не постареет, когда они обратятся в прах.
Три дня спустя «Магеллан» появился над восточным горизонтом. Он выглядел ослепительной звездой; на него невозможно было смотреть невооруженным взглядом, хотя квантовый двигатель специально настраивали так, чтобы большая часть излучения миновала Талассу.
Неделя за неделей, месяц за месяцем яркость новой звезды медленно угасала. Но даже в дневном небе она отыскивалась без труда. Главное — знать, куда смотреть. По ночам она еще много лет выделялась на фоне соседок.
В последний раз Мирисса увидела «Магеллан» незадолго до того, как отказало зрение. Когда излучение квантового двигателя стало безвредным из-за огромного расстояния, его, вероятно, нацелили прямо на Талассу.
Корабль преодолел пятнадцать световых лет, но внуки Мириссы без труда находили на небе голубую звезду третьей величины, сияющую над сторожевыми вышками электрического барьера против скорпов.
Они еще не обрели разум, но уже стали любопытными. Таков был первый шаг на бесконечном пути.
Как и многие ракообразные, процветавшие в морях Земли, скорпы без труда выбирались на сушу и оставались там сколько угодно времени. Последние столетия незачем было куда-либо перемещаться. Огромные леса водорослей обеспечивали всем необходимым. Длинные гибкие листья давали пищу, жесткие стебли служили сырьем для примитивных изделий.
Лишь два естественных врага мешали им жить: очень редкая глубоководная рыба, состоявшая из пары хищных челюстей и ненасытного желудка, и ядовитый пульсирующий студень — подвижная форма гигантских полипов, оставлявшая при движении по морскому дну голую пустыню.
Не считая единичных вылазок на поверхность, скорпы проводили все время в море. Они идеально приспособились к окружающей среде. Однако, в отличие от муравьев и термитов, они не зашли в тупик эволюции и не перестали реагировать на перемены.
И перемены, пока не слишком заметные, пришли в их мир. С неба начали падать удивительные предметы. Наверняка там, откуда они появились, существовали и другие интересные вещи. Когда придет время, скорпы намеревались отправиться на поиски.
В лишенном времени мире талассианского моря некуда было спешить; прошло немало лет, прежде чем они пошли на приступ чужой стихии, откуда разведчики приносили столь странные доклады.
Скорпы не предполагали, что другие шпионы докладывают о них самих. И когда они наконец вышли на сушу, момент оказался крайне неудачным.
Им не повезло. В то время шел не вполне конституционный, но совершенно законный второй срок правления президента Оуэна Флетчера.
Звездолет «Магеллан» преодолел несколько световых часов, когда родился Кумар Лоренсон. Отец ребенка уже спал и узнал новость лишь триста лет спустя.
При мысли, что сон без сновидений продлился дольше, чем жизнь его первенца, на глазах у Лорена выступали слезы. Когда хватало сил, он снова и снова обращался к записям из банков памяти. Он наблюдал за взрослением сына и слушал доносившийся сквозь столетия голос, но ответить не мог.