И — как тоня вслед за тоней —За мечтой идет мечта;Хороша порой добычаИ богата — да не та!..
«Как эти сосны древни, величавы…»
Как эти сосны древни, величавы,И не одну им сотню лет прожить;Ударит молния! У неба злые нравы,Судьба решит: им именно — не быть!
Весна в цветах; и яблони, и сливыВсе разодеты в белых лепестках.Мороз ударит ночью! И не живыТе силы их, что зреть могли в плодах.
И Гретхен шла, полна святого счастья,Полна невинности, без мысли о тюрьме,—Но глянул блеск проклятого запястья,И смерть легла и в сердце, и в уме…
«Твоя слеза меня смутила…»
Твоя слеза меня смутила….Но я, клянусь, не виноват!Страшна условий жизни сила,Стеной обычаи стоят.
Совсем не в силу убежденья,А в силу нравов, иногда,Всплывают грустные явленья,И люди гибнут без следа,
И ужасающая драмаРодится в треске фраз и словНесуществующего срамаИ намалеванных оков.
«Какая ночь убийственная, злая…»
Какая ночь убийственная, злая!Бушует ветер, в окна град стучит;И тьма вокруг надвинулась такая,Что в ней фонарь едва-едва блестит.
А ночь порой красотами богата!Да, где-нибудь нет вовсе темноты,Есть блеск луны, есть прелести закатаИ полный ход всем чаяньям мечты.
Тьма — не везде. Здесь чья-то злая чара!Ее согнать, поверь, под силу мне;Готовы струны, ждет моя гитара,Я петь начну о звездах, о луне.
Они всплывут, мы озаримся ими —Чем гуще тьма, тем будет песнь ясней,И в град, и в вихрь раскатами живымиЗальется в песне вешний соловей.
«Высоко гуляет ветер…»
Высоко гуляет ветер,Шевелит концы ветвей…Сильф воздушный, сильф прекрасный,Вей, красавец, шибче вей!
Там тебе простор и воля;Всюду, всюду — светлый путь!Только книзу не спускайся,Не дыши в людскую грудь.
Станешь ты тоскою грузен,Станешь вял, лишишься сна;Грудь людская, будто улей,Злых и острых жал полна…
И тебя, мой сильф воздушный,Не признать во цвете лет;Побывав в болящей груди,Обратишься ты в скелет;
Отлетев, в ветвях застрянешьСочлененьями костей…Не спускайся наземь, ветер,Вей, мой сильф, но выше ней!..
«„Пара гнедых“ или „Ночи безумные“…»
«Пара гнедых» или «Ночи безумные» —Яркие песни полночных часов,—Песни такие ж, как мы, неразумные,С трепетом, с дрожью больных голосов!..
Что-то в вас есть бесконечно хорошее…В вас отлетевшее счастье поет…Словно весна подойдет под порошею,В сердце — истома, в душе — ледоход!
Тайные встречи и оргии шумные,Грусть… неудача… пропавшие дни…Любим мы, любим вас, песни безумные:Ваши безумия нашим сродни!
«Нет, не могу! Порой отвсюду…»
Нет, не могу! Порой отвсюду,Во тьме ночной и в свете дня,Как крики совести Иуду —Мечты преследуют меня.
В чаду какого-то кипеньяНесет волшебница дрова,Кладет в костер, и песнопеньяРодятся силой колдовства!
Сгорает связь меж мной и ими,Я становлюсь им всем чужойИ пред созданьями своимиСтою с поникшей головой…
«Ночь ползет из травы, из кустов…»
Ночь ползет из травы, из кустов;Чуть погаснет закат, проступает;Нет плотины теням, нет оков;Тень возникшую тень нагоняет.
И, соткавшись в глубокую тьму,В темной жизни своей веселятся;Что и как — не узнать никому,Но на утро цветы расплодятся!
«Я знаю кладбище. С годами…»
Я знаю кладбище. С годамиОстатки камней и крестовСтоят застывшими волнамиВ подушках мягких, сочных мхов.
Они — как волны — безымянны,И только изредка, порой,Возникнет новая могилаПоименованной волной…
Читаешь имя… как-то странно!В нем просьба будто бы слышна,Борьба последняя с забвеньем,Но… прекратится и она!