Героические песни горских народов, конечно же, складывались исключительно о подвигах, совершавшихся в кровавых схватках. Но характерно, что герой песни берется за оружие, лишь защищая свою честь и достоинство. Таков непременный эстетический и этический закон рождения героической песни. Героической идеализации подлежат только благородные рыцари, а не кровожадные убийцы.
Среди героических и исторических широко представлены песни, посвященные известным и памятным народу событиям, а также песни социального протеста как народных масс, так и героев-одиночек, песни об удальцах-наездниках и об абреках.
В таких исторических песнях, как например калмыцкие «Убуши-хан» и «Французы», речь идет о совершенно конкретных исторических фактах и народном отношении к ним.
Известный в истории калмыцкого народа Убуши-хан увел из приволжских степей часть калмыков (племя торгутов) на их прежнюю родину, в Джунгарию, погубил в пути большую часть спровоцированных им людей. Народ воспринял это событие как трагедию и сложил об Убуши-хане песню осуждения, заклеймив ханское своеволие и мелкое честолюбие:
Песня завершается безоговорочным осуждением совершенного ханом преступления:
Иное настроение у воинов-калмыков, принимавших героическое участие в боях с армией Наполеона. Они поняли свою миссию как помощь русским братьям в час беды, обрушившейся на их родину:
Известная историческая ситуация рисуется во всей конкретности также в песнях о Гамзате, Шамиле, Хаджи-Мурате и других героях времен покорения Кавказа. Борьба против царизма в первой половине XIX века широко отразилась в горских героических песнях, особенно же в фольклоре чеченцев, кабардинцев и ингушей. Иначе и не могло быть — свободолюбивые горцы защищали свою независимость, свою родную землю.
В песенном репертуаре народов Северного Кавказа можно насчитать много иных исторических и героических произведений о конкретных лицах и событиях. Немало их было создано и о героях — участниках внешних войн России. Например, об участниках русско-турецкой войны 1877–1878 годов (осетинские «Песня ходивших на Дунай» и «Песня Татаркана»), о солдатах, участниках русско-японской войны, солдатские песни первой мировой войны и т. д.
Песни собственно исторические безусловно представляют большой интерес и в смысле познавательном, ибо они остаются верным свидетельством о судьбах народа и его национальном самочувствии в периоды исторических потрясений, а также о развитии народного самосознания. Однако ядром горских героических песен все же остаются произведения социального протеста. Протеста, в котором ведущим началом выступает не национальное, а социальное самосознание народа, конфликтную же ситуацию определяют классовые мотивы, подвиги совершаются в противоборстве с привилегированными сословиями, с феодальной знатью и горской патриархальной аристократией, с царским самодержавием и его государственной машиной угнетения и насилия.
В этом отношении показательны адыгские песни об Андемыркане, о Дамалее Широкие Плечи, о Нартуге, карачаево-балкарские песни о Бек-Болате и Гапалау, осетинские песни о Чермене, о Тотрадзе и т. д.
В этих произведениях громко звучит протестующий голос народа, никогда не мирившегося не только с иноземным насилием, но и с притеснениями со стороны «своей» привилегированной верхушки, «своих» князей, алдаров и прочих представителей горской знати.
Андемыркан — сын князя и незнатной женщины (по другой версии — унаутки, то есть холопки). Но он превосходит всех князей и умом, и мужеством, и благородством, а главное — он заставляет князей следовать законам справедливости, в противном случае им приходится расплачиваться собственной кровью. Он дерзко бросает им вызов от имени простых людей и посрамляет их и в бою, и в других ситуациях, где требуется проявить личное благородство и защитить справедливость. За все это князья ненавидят его и убивают, прибегнув к подлому предательству в полном соответствии с духом эпохи межфеодальных распрей, интриг, коварства и вероломства.