На ужин и на завтрак,
Про дни и вечера.
Есть новые, как завтра,
И старые — вчера.
Про женские, мужские
Глаза, пожатья, рты.
Похабные, святые,
Про травы и цветы.
Похабные, святые,
Про травы и цветы.
Про родственные души,
Про гномов, королей.
Есть с просьбами: «Послушай!
Дай закурить! Налей!»
Есть про своих девчонок
И про своих ребят,
Есть про больших учёных.
А я вот — про себя!
Есть про больших учёных.
А я вот — про себя!
Тридцать лет
Тридцать лет — это время свершений,
Тридцать лет — это возраст вершины,
Тридцать лет — это время свержений
Тех, что раньше умами вершили.
А потом начинаешь спускаться,
Каждый шаг осторожненько взвеся:
Пятьдесят — это так же, как двадцать,
Ну а семьдесят — так же, как десять.
Тридцать лет — это время улыбок,
А не плач и не смех со слезами,
Тридцать лет — это время ошибок,
За которые нет наказаний.
Тридцать лет — это синие горы,
Вкус находки и ужас потери.
Тридцать лет — это радость и горе,
Тридцать лет — это жизнь на пределе.
Тридцать лет — это песни и мысли,
Тридцать лет — это море и скалы.
Тридцать лет — это поиски смысла…
Тридцать лет — это всё-таки мало…
Ты слышишь…
Ты слышишь — солнце прозвучало
Аккордом утренних лучей?
И, начиная жизнь сначала,
Поймёшь, ты чей или ничей…
Ты слышишь — в окна рвётся ветер?
Покой на время позабудь!
Мы снова встанем на рассвете,
И снова — в путь, и снова — в путь.
Ты слышишь — сердце рвёт на части
Дорога дальняя и дом?
Так в чём же счастье? В чем же счастье,
Поймём мы или не поймём.
Ты слышишь — в окна рвётся ветер?
Покой на время позабудь!
Опять мы встанем на рассвете,
И снова — в путь, и снова — в путь.
Ты слышишь — губы прошептали:
«Не уходи. Не уходи.»
И те, кто любят, ждать устали.
И неизвестность впереди.
Ты слышишь — в окна рвётся ветер?
Покой на время позабудь!
Мы завтра встанем на рассвете,
И снова — в путь, и снова — в путь.
У каждого свой Эверест и Монблан…
У каждого свой Эверест и Монблан,
А сколько живет вдалеке от подножья…
Не надо ни плакать, ни верить в обман,
А надо дороги искать в бездорожье.
А надо, срываясь, руками взмахнув,
Которые крыльев никак не заменят,
Поверить, что кто-то репшнур натянул,
И верить, что сдержит, — и сдержит, раз верит.
И надо нести, словно собственный крест,
Не думать про слабость усталого тела.
И помни, поднявшись на свой Эверест:
Один никогда бы ты это не сделал.
Устали герои, устали…
Устали герои, устали,
Тела их из плоти и крови,
Тела их совсем не из стали —
У них пошатнулось здоровье.
И, глядя на небо, на горы,
На вечное пламя заката,
У них не беда и не горе,
А чувство, что, вот, виноваты.
И в том, что идти перестали,
И в том, что дорог еще много…
Устали герои, устали.
Сидят у родного порога.
А кто-то по-прежнему ищет
Дорогу в сплошном бездорожье,
А кто-то живых убеждает,
Чтоб чтили и помнили павших.
И дарит надежду для тысяч
Своею судьбою тревожной,
И очень волнует все это
Уставших героев, уставших.
И тем, кто идти перестали,
Не так уж спокойно на свете…
Устали герои, устали.
У них уже взрослые дети.
Утро как будто без сна…
Утро как будто без сна,
Осень как будто весна,
Небо темней чем земля,
Бродишь как тень короля.
Есть где-то жизнь, где-то свет,
Здесь только дым сигарет,
Здесь только будущий снег,
Мертвые [……….] в окне…
Цветы поставьте в воду! Все за стол!
Цветы поставьте в воду! Все за стол!
Мы будем пить вино и песни петь.
И нам ещё не скоро стукнет сто,
И много ещё хочется успеть!
Сегодня мы пришли издалека,
Мы принесли с собой свои мечты.
И рвутся мысли, как ремни мешка,
От груза красоты.
Дворцов и тюрем видим миражи,
Пока есть короли и палачи —
От белой двери — правды, и от черной — лжи
На связке на одной ключи.