– Что же это за абсент такой, если не обжигает? Тебя, Серега, и тут надули, – пробормотал я и пригубил еще раз.
Поставив бутылку на стол, я подошел к окну. Видимо, новый год уже наступил, потому что послышались первые залпы фейерверков, и люди начали вываливаться из подъездов. Я посмотрел вниз, туда, где стояли игровые домики, и между ними вдруг заметил плотную, густую, совершенно непрозрачную тень, которая образовывала знакомую до боли и ужаса фигуру того самого парня, похороненного несколько дней назад. Тень, запрокинув голову пялилась на меня. Я не видел ее глаз и выражения ее лица, ибо все это утопало в непроглядной бездне, но точно знал, что она меня исследует, ощупывает незримыми радарами, от которых кожа становится гусиной.
«Ты не должен нас видеть», – промыслила тень. Промыслила очень громко в моей голове. И мысли ее были замогильно ледяными, причиняющими адскую боль, выжигающими нервные клетки мозга.
– Ты не он, – прошептал я, ощущая как шевелятся волосы на голове, – ты не можешь быть им. Он вскрыл себе вены и теперь лежит в земле.
«Мы не он, мы – Рой», – отозвалась тень, и я поморщился, содрогнулся, будто внутри черепной коробки от одной височной доли к другой прошел разряд молнии. Прошел – и выжег все на своем пути.
«А он здесь», – тень чуть отодвинулась вбок, и я увидел черную скорчившуюся, воющую в голос фигуру, лежащую между двумя домиками. Я осмотрелся.
Люди смеялись, обнимались, наливали друг другу в стаканчики спиртное, показывали детям вспыхивающие в беззвездном небе огни: красные, желтые, зеленые. Люди не слышали воя, его слышал только я.
– Зачем? – прошептал я, чуть не плача. – Зачем?
«Аннигиляция, – ответила тень, и новая порция боли вспыхнула в моей голове, – одни радуются, другие боятся. Частицы радости и страха поднимаются, смешиваются, аннигилируют. Мы питаемся чистой энергией».
Я присмотрелся. Надрывно воющая фигура лежала не между двумя домиками. Нет. Она лежала между БТРами. Между двумя пылающими БТРами. И фейерверки вовсе не были фейерверками – это стреляли из гранатометов, палили, чем только можно, из окон домов. Засада, как сказал бы Серега. Только попал парень в настоящую засаду.
«Ты не должен нас видеть», – прошептала тень. Прошептала и выжгла очередную порцию нервных клеток в мозгу. Потому что только так и можно общаться с замогильем. Азбука Морзе мертвых: короткий прожог в нейронном волокне – точка, длинный прожог – тире. А ты расшифровываешь эту запись, как магнитную ленту, и инфернальный шепот гремит в твоей голове. Тире, тире, точка, точка. Точка, тире, точка, точка. Тире, тире, тире. Все эти инфернальные письмена в необходимом порядке выжигаются в сером веществе пока еще живого мозга. Только так и никак иначе.
– Но я вас вижу, – прошептал я, и пальцы мои затряслись, а зубы принялись отбивать дробь.
«Тогда будь с нами, – обожгла новая ледяная мысль, – будешь слугой. Будешь гарантом».
– Что делают гаранты?
«Гаранты гарантируют аннигиляцию»
Слезы непроизвольно брызнули из глаз, так нестерпимо было ощущать эту дьявольскую речь, но все же я отрицательно повертел головой.
«Ложись спать, – умиротворяюще прошептала тень, и боль как будто ослабла, но не исчезла, – во сне заключишь контракт с Роем, и завтра ничего не вспомнишь».
Я хотел отступить вглубь комнаты, но ладони намертво прилипли к подоконнику, словно кожа рук была намазана суперклеем, и теперь он застыл, и оторваться от старого потрескавшегося дерева не было никакой возможности.
«Чем лучше продашь себя, тем выше взлетишь. Ты будешь летать, Александр, будешь высоко летать. Будешь летать вместе с нами».
Я снова закрутил головой из стороны в сторону, снова попытался отступить – дернулся, но подоконник невидимым магнитом намертво держал меня.
«Либо тебя едят, либо ты обеспечиваешь процесс кормления Роя. Выбирай!» – проникновенный шепот раздвоился, а затем расчетверился.
«Выбирай!» – шепот разделился на восемь частей, а затем – на шестнадцать.
«Выбирай!» – шепот уже распался на неисчислимое множество голосов.
«Выбирай!» – яростно завибрировало пространство.
«Выбирай!» – настаивал вездесущий голос, и голова загудела, будто находилась в центре гигантского колокола, и тысячи молний засверкали в ней.
«Выбирай!»
– Нет! – закричал я. – Нет! – и время остановилось.