В конечном итоге, мы пришли к успеху, оказавшись лучшими в своем деле. Лучшими в городе и области. А потом в столице умерла какая-то дальняя Серегина родственница и оставила ему в наследство трехкомнатную квартиру. Мой предприимчивый товарищ использовал момент и уехал с семьей на новое место жительства, а мне предстояло выбирать: остаться на малой родине или отправиться вслед за Серегой. Я выбрал второе. Мы выгодно продали бизнес, в столице я взял в кредит двушку. И далее нас ждала местами тернистая, но все же небезуспешная карьера рестораторов. Теперь мы уже не только сами суетились, теперь мы уже нанимали работников и работали с гораздо более богатыми, чем прежде, клиентами…
И сейчас вновь предстоит втройне тяжелый выбор. Ведь я уже далеко не пацан, который способен на раз-два сорваться с места. Жизнь парадоксальна и, наверно, несправедлива. Кажется, наконец можно пожить для себя – выплачены кредиты, дети стали взрослыми, не нужно думать о хлебе насущном, а тут – на тебе! Новые проблемы. Новый геморрой. При посредничестве гарантов большие дяди, по сравнению с которыми я и Серега просто младенцы, решают отжать активы у других больших дядей из соседней страны и устраивают самую натуральную бойню с десятками, если не сотнями тысяч погибших. Гаранты гарантируют, что большие дяди не похудеют и останутся такими же большими, а тени получат свою аннигиляцию. И ты чувствуешь себя мелкой рыбешкой, которая вот-вот будет сожрана какой-нибудь гигантской барракудой. Нет, ты, конечно, не планктон, не сраный океанический овощ, навроде морского огурца, но и до реальных акул и китов бизнеса тебе ой как далеко, и это кажется вопиюще неправильным. А еще более неправильным кажется то, что планктон и овощи не хотят осознать горькую правду, что они находятся в самом низу трофической цепи, что они лишь кормовая база для гарантов, больших дядей и теней. Планктон и овощи оправдывают свое немощное состояние верой в мудрость акул и китов, что их едят во имя праведных и высоких целей, а не потому что кому-то просто хочется кушать.
Несправедливость жизни – это норма. Ведь и мы тоже отнюдь не всегда были справедливы к другим. Я вспоминаю негодующие и обиженные лица подчиненных, которых пару лет назад пришлось сокращать в локдаун. Деньги, капитал, бизнес – это очень странные вещи. Ты думаешь, что владеешь ими, но на самом деле они безраздельно владеют тобой, и чем их больше, тем сильнее их власть. Ты вынужден делать то, что тебе совсем неприятно, а порой даже омерзительно. Однако если ты этого не сделаешь, ты быстро захиреешь и тут же станешь добычей более беспринципных хищных рыб.
Пандемийный год был трудным. Владельцам ресторанов, баров и кафе наши услуги оказались не нужны, а наши собственные заведения были без пяти минут банкротами. Серега пытался кооперироваться с сервисами быстрой доставки еды, но все его усилия в лучшем случае сводились к нулю: месяц без убытков считался удачным месяцем. И все же тот год мы закрыли в плюсе. Ни я, ни Серега, ни наши жены и дети не имели обыкновения тратить лишние деньги на предметы роскоши; наши семьи были словно не от мира сего, у нас как-то сразу негласно повелось, что понты не нужны, поэтому мы занимались инвестициями, покупали акции на отечественных и зарубежных фондовых биржах. И когда в далекой Восточной Азии только-только появились первые очаги грядущей пандемии, я сказал примерно следующее: «Мы прозевали кризис 2008 года, мы плохо отреагировали на падение 2014 года, сейчас нельзя упускать возможность. Это беда будет глобальной, и она обязательно придет сюда. А придя сюда, она обрушит рынки. Нам надо сыграть на понижение, встать на короткие биржевые позиции, уйти в глубокий шорт, сделать это прямо сейчас, потому что, черт возьми, наш бизнес может не выжить, а до пенсии еще далеко. Да и долбаной пенсии ни у нас, ни у кого-либо вообще не будет!»
Серега какое-то время отнекивался, считая мое предложение слишком рискованным, но, в конце концов, согласился. И мы не прогадали…
– Саня, ты вообще меня слушаешь?
Голос Сереги резко вырывает из задумчивости.
– Извини, немного улетел, – я глупо улыбаюсь, а сердце колит острая игла предчувствия чего-то ужасного. Так всегда бывает, когда я замыкаюсь в себе. Я с подозрением вглядываюсь в пространство за спиной Сереги, и мои опасения подтверждаются – вижу, как там начинает сгущаться нечто антропоморфно мглистое, оно возникает из пустоты, резко набирает объем и заполняется тьмой. Ну вот… опять…