В купе спального вагона я один. На второе место не нашлось покупателя, и это безмерно радует. Меньше всего мне сейчас хотелось бы лицезреть какого-нибудь жлоба, слушать сперва пустую болтовню, а потом – громкий храп, и не дай бог вдыхать запах вонючих нестиранных носков.
Моложавая проводница, приятно улыбаясь, предлагает меню на выбор. Я отказываюсь, и она покидает купе. Я хочу быть один. Я не желаю, чтобы меня тревожили до утра. Если бы летали самолеты, я уже был бы на полпути к столице. Но самолеты не летают – над моей малой родиной бесполетная зона уже как десять месяцев.
«Может, это к лучшему, – думаю я, – будет время посидеть в одиночестве, поразмышлять».
Вот только о чем, о чем размышлять? О том, как остановить весь этот кошмар? О том, как противостоять вселенскому злу? И сразу же всплывает ответ: никак. Всегда всплывает один и тот же безальтернативный ответ – всплывает как минимум добрые четверть века. Коллективное Оно, этот вездесущий Рой, эти всевидящие тени через своих посредников, через гарантов выучили нас абсолютной беспомощности, внушили нам, всему нашему поколению, да и предыдущему поколению тоже, что ничего нельзя изменить, все бесполезно. Лучшее на что мы способны, это сбежать, при условии, разумеется, что имеются соответствующие средства и возможности. И это, действительно, самое лучшее, что мы можем сделать и до чего мы можем в принципе додуматься. Так поступил Серега.
А вот Гарик поступил по-другому. Гарик оказался фаталистом. Гарик смиренно принял свою судьбу, потому что, наверное, яснее ощущал ту ужасающую безысходность, нависшую над всеми и каждым. Видимо, это давило на него таким тяжелым грузом, что ему проще было умереть, чем сопротивляться. Но и это не самое худшее. Гораздо хуже быть Димоном, малым демоном на службе у люцифера. Гораздо хуже подписать контракт с тенями и стать гарантом: кормчим для стада и кормителем для Роя. В моем субъективном восприятии – это стопроцентно хуже.
Я пытаюсь визуализировать перед внутренним взором лицо Димона и не могу. Какой он сейчас? Как он, черт возьми, сейчас выглядит? Надо будет посмотреть его телеграм-канал, надо будет убедиться, что я не ошибаюсь, что он стал еще большим мерзавцем, чем прежде, что хуже таких как он в принципе быть не может…
А потом я внезапно вспоминаю слова Гарика из далекой осени двадцатипятилетней давности, слова, которые сегодня уже приходили мне на ум: «Эту тварь, этого долбаного клоуна, видят только дети или только те, кого Оно может и хочет убить. Остальным – побоку!»
Остальным – побоку! Остальные в той или иной степени делают вид, что ничего не происходит. Вряд ли эти остальные взяли от предыдущих категорий самое худшее, но уж точно – самое ничтожное. Подобно Сереге, они сбежали, но только не вовне, а вовнутрь, они все так же постят котиков в интернете, все так же ходят по кафешках и киношкам, все так же ездят в отпуска на море или по выходным за город на шашлыки, если, конечно, у них есть на все это деньги. Чем больше денег, тем больше возможностей не обращать внимание на надвигающуюся катастрофу. Но и без денег тоже можно не обращать внимание. Просто это труднее делать… но, если сильно постараться – можно.
Подобно Гарику, они фаталисты, они понимают, что ничего не изменишь. Но, в отличие от Гарика, они не способны признать неправильность и неправедность происходящего, потому что если признают, они будто окажутся на дне Марианской впадины и тут же будут раздавлены многотонным грузом осознания своей собственной убогости, а этого они, опять же в отличие от Гарика, не могут себе позволить ни при каких обстоятельствах, поэтому до последнего будут делать вид, что все идет своим чередом, что фатальность эта самая прекрасная из всех возможных фатальностей, и что их безысходность – самая лучшая безысходность в мире.
Подобно Димону, часть из них будет, вероятно, украдкой радоваться злоключениям тех, кого назначили врагами, или радоваться тому, что на фарш сегодня пустили не их, а кого-то другого, и тем самым будут поддерживать непрерывные аннигиляции, кормящие теней, будут поддерживать гарантов малых и гарантов больших, и уж тем более – самого-самого главного гаранта. Но если Димон находился где-то наверху трофической цепи, то они – даже не в середине, и являлись они даже не мелкой рыбешкой, а просто придонным планктоном с чувством пассивной сопричастности к своим потенциальным палачам. Они будут видеть и обожать пожирателей, но в упор не замечать пожираемых до тех пор, пока сами не окажутся в чьей-нибудь зубастой пасти.