Гарик, выглянув из-за плеча своей блондинистой пассии, бросил недобрый взгляд на Димона и, снисходительно фыркнув, продолжил рассказывать жуткую историю, якобы произошедшую в городке Ладлоу, штат Мэн.
– Сорян! – невозмутимо произнес Серега. – Это батя слушает. Ща исправим. Ща все будет.
Через несколько секунд заиграло:
Пеpемен тpебyют наши сеpдца,
Пеpемен тpебyют наши глаза…
– О! Другое дело, – одобрил Димон. – Цой форева!.. Значит, на чем я остановился… а ну так вот, эта узкоглазая вааще без всяких вопросов дает в…
Я осмотрелся и вдруг… увидел ее – Маринку. На мгновение я даже обрадовался… пока не сообразил, что она не одна. Она держалась за руку с каким-то хмырем, и так нежно-нежно терла своим большим пальцем его широкую ладонь. Чтобы не пересечься с ней взглядом, я тут же отвернулся.
Как она вообще посмела сюда заявиться? Да еще и с хахалем!..
Недолго думая, я направился на балкон…
Было жарко. Было душно. Было тоскливо. Я закурил. Внизу детская площадка пустовала, если не считать худощавого парня, одиноко сидящего на лавке. Он был одет в кеды, рваные джинсы и грязный свитер. Да, тот самый шизик. И если для зимы это была слишком легкая одежда, то сейчас он, должно быть, потел как свинья… Странный, очень странный тип…
Я курил и смотрел на него. Курил и смотрел. Курил и смотрел…
Курил и смотрел…
И вдруг парень как-то совсем по-механически поднял голову и уставился невидящим взором в мою сторону. Его рука начала медленно подниматься, она двигалась вверх короткими неестественными рывками, будто не под воздействием мышц, будто кто-то тянул ее за невидимые нити; и костлявые пальцы безвольно поддергивались в такт этим неживым движениям. Рука повисла в воздухе, сделала несколько неуклюжих, совершенно одеревенелых пассов – поманила к себе.
«Иди!.. Иди ко мне!» – позвала она.
Я оторвался от перил, шагнул назад. Обвислая рука замерла на мгновение и вновь продолжила манить. Лениво, медленно, но настойчиво…
«Иди ко мне!.. Иди!»
Что это за хрень?! Я отступил еще на шаг. Зажмурился. Приоткрыл веки. Присмотрелся. Снова зажмурился, снова открыл глаза – рука продолжала манить.
«Иди ко мне! Иди!»
От окончательного умопомешательства меня спас Серега. Он, распахнув балконную дверь, улыбаясь, громко и весело произнес:
– Кентяра, хватит курить! Водка стынет! Тебя одного ждем.
Внезапно я почувствовал боль – тлеющий окурок ожог пальцы. Я отдернул ладонь и чинарик, недовольно пыхнув в последний раз, спикировал на дворовой газон.
Серега, все так же улыбаясь, указал на поллитровую банку с водой на донышке.
– Соседи ругаются, – пояснил он, – в следующий раз сюда кидай.
Я кивнул в знак согласия и бросил осторожный взгляд на детскую площадку. Лавка была пуста. Это смутило, но одновременно и обрадовало.
– Прикинь, Серый, я что-то типа галюна словил. Как будто видел… не знаю… живого мертвяка что ли…
Серега вдруг засмеялся, обхватил меня за плечи, тряхнул и добродушно произнес:
– Сейчас мы с тобой так наклюкаемся, что сами будем как живые мертвяки.
Не скажу, что у меня имелось большое желание набухаться. За прошедшие три месяца я откровенно подустал от бесконечного алкогольно-конопляного угара. Но когда я оказался возле стола, когда пересекся взглядом с бывшей, когда подметил, как откровенно бесстыдно и вызывающе она хватала за руку своего нового хахаля, мои желания радикально поменялись. Мне захотелось ужраться в хлам, ужраться до абсолютно невменяемого состояния, стать мертвецки мертвым мертвяком.
Впрочем, спустя годы, вспоминая тот день, я не нахожу в поведении Маринки чего-то особо злонамеренного. Глупое, неосмотрительное – да, но злонамеренное – вряд ли. Однако это сейчас. А тогда… тогда она меня жутко взбесила…
– Что будешь пить? – спросил меня Гарик.
– А что здесь самое крепкое? – спросил я в ответ.
– Ну… хрен знает… джин, наверно. Сорок восемь градусов.
– Вот его и буду.
– А запивать чем?
– А запивать я буду пивом. «Балтика Девятка» есть?
Я упорно изображал беззаботность и веселость. Я упорно показывал, что мне все равно. Я упорно пил рюмку за рюмкой. Я перекрикивал музыку, я ржал как лошадь. Я подгонял всех остальных. Я выглядел идиотом.
– За закрытую сессию!.. Что уже было? Так между первой и второй перерывчик не большой. За Серегу! Пьем за Серегу! Вы что не хотите за хозяина хаты? В-в-о-о-т! Пьем!..
– Бог троицу любит. За что там? За дру-з-з-зей! Да, за друзей обязательно! За дру-з-з-ей!..
– Татары не живут без пары! В хате четыре угла! За любовь! За любовь полюбасу. У нас же столько влюбленных пар…