Во время стоянки «Дмитрия Менделеева» композитор очень тепло относился к нам и по-разному проявлял свои симпатии: устроил концерт на корабле, привез для членов экспедиции несколько сот кокосовых орехов. Прощаясь с нами, он сказал, что начнет обдумывать песню о русских гостях... {175}
В какой степени можно считать новым и необычным для полинезийской культуры появление самодеятельного композитора-поэта типа Тапу-Ливи? Конечно, запись текста на бумагу, использование укулеле, ощутимое воздействие новых ритмов и элементов мелодического языка, современные темы — это все признаки несомненной новизны, равно как и то, что некоторые песни Тапу-Ливи попали на грампластинку. Но вместе с тем истоки композиторского и поэтического творчества его лежат в народной полинезийской традиции. О песнях «индивидуального сложения» известно по крайней мере с середины прошлого века, и даже сохранились в устном предании имена авторов.
Тапу-Ливи продолжает традицию тех одаренных своих предшественников, которые соединяли творчество с другими обязанностями общественного плана.
5
В самых разных точках сегодняшней Океании мы встречались со специфическими вариациями и различными стадиями единого по существу фольклорного процесса. То, что удалось нам подметить на Фиджи, Маракеи, Фунафути, по-своему, «повторялось» на других островах Меланезии, Микронезии, Полинезии. Необратимо уходят (или уже ушли) наиболее архаические слои фольклора, связанные с системой старого быта и древних представлений. Чтобы записать песни заклинательные, старые трудовые, обрядовые, эпические, нужны поиски или счастливый случай. Уже в репертуаре среднего поколения они редкость. Разумеется, известную поправку следует сделать для фольклорных оазисов типа Бонгу и особенно для тех, что находятся в глубине островов и оторваны от современных центров. Общая тенденция, однако, очевидна. Основной пласт в сегодняшней океанийской деревне составляет песенный фольклор, свободный (в основном) от непосредственных функциональных связей с древней магической практикой, со старой обрядовой системой, с мифологией и культами. Древний фольклор являл собой органическое единство практического и эстетического начала. Песня не просто функционировала в быту, но выполняла здесь предназначенную ей практическую роль, подсказывавшуюся сложившейся традиционной системой связей песни и {176} жизни. В этих традиционных границах выявлялось и собственно эстетическое начало песни.
Современный фольклор островов Океании тоже связан с бытом, тоже функционирует внутри него и без связей с ним существовать не может. Но это теперь связи по преимуществу функционально-эстетические. На первый план в песенном фольклоре выдвигается поэтическое начало.
Песни колыбельные, свадебные, похоронные, песни рыбаков, песни молодых людей, собирающихся на традиционную встречу, — все они, будучи включены в типовые бытовые ситуации, важны для самих исполнителей в первую очередь как поэтическое выражение их настроений, их взглядов на те или другие стороны действительности.
По-настоящему эстетическое отношение к песне стало бытовой нормой и определило серьезнейшие сдвиги во всей фольклорной культуре. Отсюда, в частности, идет и интерес к новым музыкально-песенным стилям, усвоение элементов «западной» музыки, увлечение новыми музыкальными инструментами и возможностями, которые открывает их использование, создание самодеятельных ансамблей, сочинение новых песен и т. п. В сущности формируется новая океанийская песенно-музыкальная культура, которая представляет собой сплав древних традиций, переживших достаточно сложную эволюцию, «среднего» бытового слоя и новых художественных элементов, распространившихся особенно в последние десятилетия.