Весна уже почти два месяца радовала ясной погодой и изредка короткими, но уже не холодными дождями. Согретые апрельским солнцем, они проникали в оттаявшую землю и она, свежая и чистая, причёсанная на субботнике граблями и мётлами, возрождалась. Робко, не спеша надевала она на себя лёгкий наряд первой травы, пока не слишком яркой, но обещающей уже в скором времени украситься густой россыпью золотистых, весёлых одуванчиков. Давно были убраны подальше, до следующей зимы шубы и тёплые куртки, шапки и меховые сапоги, и юные девы начали уже щеголять в коротких юбочках и на огромных шпильках, а некоторые дамы постарше поспешили принарядиться в светлые, весенние плащи и курточки, украшенные воздушными, легкомысленными, так трогательно трепещущими под освежающем апрельским ветром разноцветными шарфиками. На лицах людей играли улыбки. Город приготовился к встрече Первомая - в вымытых окнах жилых домов, в витринах магазинов и в сверкающих стёклах мчащихся по улицам автомобилях отражалась синь небес с облаками, словно взбитыми в пену сливками, празднично-белыми, медленно куда-то уплывающими.
Но... никуда они не уплыли. В эту ночь, весеннюю ночь двадцать седьмого апреля неожиданно, словно из небытия прилетела метель и, яростно орудуя невидимой метлой, накрепко связанной ветрами, развеяла, разметала их по земле в белую, колючую и холодную снеговую пыль, засыпала ею дворы и сады, залепила сонные глаза окон городских многоэтажек, спрятала под белым покрывалом невзрачные лохмотья крыш старых деревянных домов, терпеливо ждущих своей очереди на снос.
Утро казалось нереальным. Застыли в недоумении увязшие в сугробах стволы деревьев, никак не ожидавшие от природы такой холодности, и при порывах ветра качали отяжелевшими от снега ветвями, пытаясь сбросить его и защитить свои набухшие, готовые раскрыться солнечному теплу почки.
Проснувшийся город медленно отходил от шока. На трассы, ещё вчера просторные и по-праздничному сверкающие белизной нанесённых на них размёток выбралась снегоуборочная техника, медленно расчищая пути для городского транспорта, а по тротуарам, увязая чуть ли не по колено, пытались двигаться по неотложным делам не слишком приятно удивлённые горожане. И только ребятишки были рады непонятно зачем вернувшейся зимушке, и, отыскав в чуланах валенки, а в шкафах тёплые куртки, выбирались весёлым табором из дому лепить из нежданного небесного подарка круглобёдрых снежных баб.
- Ой... - только и смогла вымолвить Катя, отодвинув гардины и растерянно глядя в окно. - Как нам быть-то теперь, а, Ром?
- Вот, блин, попали... - озадаченно присвистнул и Ромка, Катин муж. Ну, мне-то проще, я в ботинках. А вот ты как на своих шпильках к остановке доберёшься? тут, пожалуй, метров пятьсот топать. Ну, что, пощеголяла в своём новом плаще?! - хмыкнул он насмешливо, - а ведь я предупреждал! Странный вы народ, женщины - так и норовите время опередить! И что так неймётся вам поскорее в летний наряд обрядиться?! А мне теперь думай, как с тобой быть... Хоть на закорках к трассе тащи - ко двору проезда-то нету, всё заметено, никакое такси не подъедет! Вечно с тобой в какую-нибудь глупую историю вляпаешься!
- Да хватит уж тебе ворчать! - прервала поток Ромкиного недовольства Катя, - ну, кто ж мог подумать, что такое случится на пороге лета? Не сердись, Ром, но... Короче, придётся тебе топать к остановке и ловить тачку. Привезёшь мне из дому сапоги с курткой и беретик. А я буду ждать тебя здесь с нетерпением. Ну, не смотри ты на меня волком, милый... никакой ведь трагедии, тьфу-тьфу-тьфу, не случилось же?
Да, тут читателям надо прояснить ситуацию. Квартира, в которой происходил этот диалог между супругами, принадлежала подруге Кати, совсем недавно въехавшей сюда с трёхлетним сынишкой, и была ещё совсем не обжитой. Ленке, так звали подругу, пришлось срочно выехать в деревню к заболевшей матери, а Катю она попросила наведываться в её отсутствие, чтобы цветочки полить, их у Ленки целая оранжерея. А Катерина закрутилась с работой, домашними делами, приготовлениями к празднику, и о цветочках вспомнила только дня через три, в субботу, ближе к вечеру. Вот и пришлось уговаривать недовольного Ромку с ней поехать, да ещё и с ночёвкой, ведь новостройка аж на другом конце города находится, двумя автобусами добираться надо, с пересадкой. А их машина в это время, к сожалению, находилась в ремонтной мастерской, и, как оказалось, не столько к сожалению, сколько к счастью, если можно так выразиться в сложившейся ситуации, - всё равно бы не смогли они на ней выбраться отсюда.
Сердитый, клянущий вслух непогоду, а мысленно - свою легкомысленную жену, Ромка ушёл, громко хлопнув дверью, и Катерина повернула собачку замка до упора. "Ра-зо-злиился... - чувствуя себя немного виноватой, вздохнула она, - даже чай пить отказался..." Правда, от вчерашнего "пиршества" оставалась только горбушка батона с несколькими кусочками сыра, да пол плитки шоколада. Но, ничего, где-то через часок-полтора будем завтракать уже дома, спокойно, в родной обстановке.
Ждать было скучно. Время тянулось медленно. Катя попыталась включить телик, но на экране тоже был сплошной "снег", видимо из-за не подключенной пока ещё антенны. Катя подошла к двери лоджии, выглянула наружу. На провисшей верёвке уныло скукожились заснеженные детские вещички. "Ой, а бельишко-то надо бы снять..." - Катя открыла дверь, впустив с холодным ветром в комнату столбик снежной пыли, да так и замерла на пороге - вся небольшая лоджия была занесена ровным слоем снега, белого, яркого до боли в глазах. "Да уж... в шлёпанцах тут и шага не сделаешь," - подумала она, и бросив на заснеженный пол попавшийся под руку кусок картона от упаковочной коробки, ступила на него. Ветер забирался под воротник халатика, щекотал холодком и Катя, спешно сорвав с верёвки и стряхнув снег с холодных, но сухих рубашонок и колготок маленького Димки, поспешила поскорее вернуться в жилое тепло. Она торопливо толкнула дверь лоджии, но та почему-то не поддалась. "Что за чёрт!" - удивилась Катя, и толкнула сильнее. Однако дверь не желала открываться, будто какой-то невидимый шутник решил позабавиться над нею, и потому, Катя, всё ещё не веря, в какую глупейшую ситуацию она попала, нажимала на неё плечом изо всех сил. Дверь не поддавалась, словно захлопнулась намертво автоматическим запором. "Ну, не может ведь на лоджии быть такого замка"... - неуверенно подумала Катя, и ужаснулась этой пришедшей в голову мысли. "И что мне теперь делать"?.. - растерянно топчась на картонке, оглядывала она лоджию, словно накрытую белым покрывалом, без всяких признаков каких-либо посторонних предметов. Квартирка Ленки была на первом этаже, довольно высоком, но зарешёченная лоджия не оставляла никаких надежд выбраться наружу. Катька оказалась в "капкане", в западне... полураздетая, в шлёпанцах на босу ногу. Она решила не паниковать, и попыталась позвать на помощь соседей сверху, но увы! никто её не услышал. Потом, вглядываясь в снежную мглу, ожидала появления какого-нибудь прохожего, однако вскоре поняла, что надежд увидеть здесь живого человека почти никаких - эта часть дома выходила на стройку, пустынную, заснеженную и безмолвную по причине выходного дня. К тому же, и усиливающаяся метель не оставляла несчастной Кате никаких шансов. Натянув на голову детские колготки, кое-как обмотав босые ноги - одну шортиками, другую куском фланелевой пелёнки, Катя мучительно пыталась сообразить, как же выкрутиться ей из этого неожиданного и весьма неприятного положения... Она вообще-то не была "кисейной барышней", и знала, что при наличии даже одной отвёртки смогла бы решить эту, не такую уж и сложную проблему, но искать под снегом то, чего там наверняка и нет, было делом пустым и бесполезным. И всё же, чтобы не замёрзнуть на не утихающем ветру, она начала отгребать картонкой от стены и с краёв лоджии снег, надеясь найти хоть какую-нибудь палку, или что-нибудь острое, или хоть кусок кирпича на случай, если придётся таки разбивать стекло двери... И, выбрасывая, наконец, размочаленную картонку, прокляла эту Ленкину аккуратность, доходящую до абсурда.