— Но я предлагаю тебе не из-за этого, — закончил я.
— Так почему же ты предлагаешь мне?
— Потому что Один хочет Нифльхейм, — честно ответил я. — И я подумал, что тебе придется кстати такая возможность.
Она наклонила голову, глядя на меня своим странным бледным взглядом. Я с трудом сглотнул. На смену моему внезапному приливу отцовской гордости пришла еще одна неприятная мысль. Я уже десять лет не навещал дочь. Я действительно не знал, что Хель управляла поместьем Ангрбоды, и мог только догадываться о мрачном комплексе мотивов, стоявших за ее решением превратиться в монстра.
Черт возьми! Я был дерьмовым отцом для Хель.
— Послушай, — сказал я, — в Йотунхейме ты связана правилами Йотунов. Ты никогда не будешь править ничем, если только это не будет сделано от имени твоего мужа или сына. У тебя нет никаких прав, никакого юридического статуса. Ты даже не можешь владеть собственностью.
Хель вздрогнула. Весь этот замок принадлежал Брагофи, пятому покойному мужу Ангрбоды, простаку, за которого она вышла замуж еще до Тьяцци, и Хель знала лучше, чем кто-либо другой, что все ее поместье находится всего в одной юридической битве от захвата. До сих пор Ангрбоде удавалось вести сладкие речи, подкупать или трахаться, чтобы удержать землю и дворец Брагофи. Но теперь, когда внимание Ангрбоды переключилось на гораздо более богатые владения Тьяцци, удержать поместье под своим контролем для Хель становилось сложно задачей.
— Если ты принимаешь предложение, то можешь править Нифльхеймом, — сказал я. — И никто не сможет его у тебя отнять.
— Кроме Одина, — пробормотала Хель.
Я вздохнул. Она верно подметила. Один мог взять все, что захочет, у кого захочет. Хель снова отвернулась, показывая мне белую поверхность своей обнаженной лопатки под гниющими клочьями платья. Это было чертовски впечатляющее заклинание, эта отвратительная иллюзия. Какими бы ни были другие причины, побудившие ее создать это, ожившее тело Хель почти наверняка было предназначено для того, чтобы держать людей подальше.
Моя грудь странно сжалась, когда я вспомнил Хель, прежде чем я научил ее плести иллюзию вокруг своего тела. Даже тогда она была жестокой и отстраненной. А еще она была так великолепна, что на нее почти больно было смотреть. Хель сумела соединить лучшие черты моего лица с лучшими чертами своей матери, создав своеобразную женскую красоту, которая могла соперничать с любым из Ванов или Асов.
Красота, которая теперь, судя по всему, исчезла навсегда. Если она запирала дверь на ночь, когда спит, то не было бы никакого шанса, что слуга наткнется на нее с естественным видом. По какой-то причине, которую я не мог точно определить, эта мысль заставила меня почувствовать себя опустошенным, будто я совершил ошибку. Может быть, мне следовало помочь Ангрбоде выдать ее замуж?
Спина Хель напряглась, и она откинула волосы с лица, когда снова повернулась ко мне. Ее жуткая иллюзия простиралась даже на волосы, скрывая естественные красно-золотые кудри под бледностью вялого мышиного цвета.
— Чему это ты улыбаешься? — резко спросила она.
Неужели я улыбался? Я провел рукой по лицу. Да, я действительно улыбался, как своим иллюзиям, так и тем, что лежало под ними.
— Я просто подумал, как много женщин в Девяти мирах используют иллюзию, чтобы сделать себя более привлекательными, — сказал я. — И все же, посмотри-ка, что ты делаешь со своими.
Лицо Хель сморщилось, будто она попробовала кислое молоко.
— Если ты начнешь объяснять, почему женщины должны быть красивыми, дабы найти себе мужа, я вызову стражу.
Моя улыбка стала еще шире, хотя и не слишком облегчила боль в груди.
— А почему ты не хочешь выходить замуж?
Хель снова приподняла бровь.
— Это не твое гребаное дело.
Я пожал плечами.
— Ладно. Что же мне сказать Одину?
Хель открыла рот, закрыла его, а затем прикусила живую половину своей губы. На мгновение я почти увидел ребенка, которого она когда-то прятала под своими отвратительными иллюзиями. Затем ее живой глаз сузился.
— Неужели мне действительно нужно объяснять, почему я не хочу променять властные требования матери на властные требования какого-то жирного богатого лорда, который может избить меня до полусмерти, по любой причине, без каких-либо последствий?
Это было ужасно неуместно, но я фыркнул от смеха. Напряжение в моей груди немного ослабло. Мое предложение Ангрбоде принудить Хель выйти замуж было ошибкой, но предложить дочери ключи от Нифльхейма было правильно.
— Нет, — ответил я. — Тебе не нужно ничего объяснять, дочь моя.