Но мы встретились, как гроза, как лесной пожар. Она поцеловала меня крепко и глубоко с самого начала, будто она голодала много лет и должна была поглотить меня. Сигюн заставила мои губы раскрыться, вошла в меня, и я застонал ей в рот. О, черт, она была хороша на вкус.
Я встретил ее свирепость своей собственной отчаянной потребностью и голодом. Я грабил ее сладкий рот, пробуя ее на вкус, заявляя на нее свои права. Когда мы оторвались друг от друга, я поймал ее нижнюю губу зубами и вернул ее обратно, нуждаясь в большем. И она ответила, запустив руки мне в волосы и притянув меня к себе.
Мои губы гудели от интенсивности наших поцелуев. Руки Сигюн опустились ниже, впиваясь ногтями в мои лопатки, будто она думала, что ее унесет прочь. Она задыхалась, издавая маленькие, животные стоны мне в рот. Мой член дрожал от мягкого тепла ее живота, и я обхватил ее руками за талию, приподнимая.
В ответ Сигюн подняла ногу, чтобы обхватить меня. Она наклонила бедра, и жар ее влажного лона прижался к головке моего члена. О, звезды! Я колебался лишь мгновение, сильная потребность погрузиться в нее боролась с необходимостью быть уверенным, что она действительно хочет меня.
— Локи! — ахнула Сигюн, уткнувшись мне в шею. — Пожалуйста, Локи!
Я поднял ее на руки и погрузил в тугой жар ее тела. Девять миров замерли, когда бархатное наслаждение от Сигюн поглотило меня. Она чувствовалась так звездно-чертовски хорошо! Я хотел, чтобы время остановилось, чтобы Рагнарек обрушился на нас, чтобы я навсегда осталась в этом объятии.
Ноги Сигюн напряглись вокруг моей талии, и она прижалась ко мне бедрами, двигая меня глубже. Я застонал в экстазе и развернул ее, прижав спиной к гладкому полированному дереву двери, которую я украл из Вал-Холла.
То, что я сделал со своей женой у этой двери, не было любовью. Это был не сладкий, нежный танец преданной пары.
Нет, это был гребаный, чистый, жесткий, животный секс. Она извивалась подо мной, плача и задыхаясь, умоляя меня кончить сильнее.
И я подчинялся, двигаясь между ее бедрами, пока дверь не задрожала и какая-то смутная, далекая часть моего сознания не забеспокоилась, что сами стены вокруг нас рухнут. Я вонзил в нее все, что у меня было, ничего не оставив взамен, будто я действительно мог войти в тело Сигюн и стать ее частью.
— Черт, — прорычал я, прижимаясь лицом к ее вспотевшей и горячей шее. — О черт, Сигюн!
Это было не то, что я собиралась сказать, но мой разум был слишком далек, чтобы думать о сладких пустяках. Я просто хотел ее. Нет, я нуждался в ней, мне нужно было зарыться в нее, утопить себя в ослепительном экстазе секса, в ногах любовницы, овившихся вокруг моей талии, и в судорожном дыхании любовницы, прижавшейся к моей шее. Тепло покалывало в основании моего позвоночника, поднимаясь вверх. Я уже мог сказать, что этот оргазм будет колоссальным.
— Черт возьми, да, — выдохнул я, цепляясь за ее тело, будто потерпел кораблекрушение.
Сигюн кончила как гром среди ясного неба.
Я вообще не ожидал, что она кончит, поэтому ярость ее оргазма застала меня врасплох. Она закричала, когда ее ногти впились в кожу моей спины. Ее ноги вытянулись позади меня, когда все ее тело сомкнулось, становясь еще более плотным и горячим, обнимая мой член.
Ее кульминация толкнула меня через край. Когда Сигюн вздрогнула и сжалась вокруг меня, мое собственное удовольствие достигло вершины, и я врезался в нее, опустошая свое семя в бесконечных, долгих спазмах, которые уничтожили разум и тело.
Постепенно мое сознание вернулось обратно в тело. Я прижимал бедра и грудь Сигюн к двери, наши мокрые от пота тела прижимались друг к другу, когда мы тяжело дышали. И она шептала что-то тихое, едва слышно для меня.
— Да, — выдохнула она, уткнувшись мне в грудь. — Да, да, да.
Я схватил ее за подбородок и приподнял ее голову ровно настолько, чтобы видеть глаза. Они были рассеянными, полными слез. Клянусь Девятью мирами, — поклялся я себе, — я вытру эти слезы. Наклонившись, я крепко поцеловал ее, вдавливая лопатками в дверь. Она ахнула, а потом обмякла, прижавшись ко мне. Я отшатнулся, ноги Сигюн все еще обхватывали меня за талию, и распахнул дверь. Перешагнув через мягкий ворох ее сброшенного халата, я понес ее по коридору в спальню, и наши губы слились в отчаянном поцелуе. К тому времени, как я бросил ее на матрас, мой член снова стал твердым.