Так и произошло.
Официантка, меланхолично жуя жвачку, приняла заказ — молочный коктейль для Джэки и картофель фри для Найла — и ушла на кухню, засовывая на ходу блокнотик в кармашек на груди. Компания старшеклассников что-то обсуждала за соседним столиком, оттуда раздавались взрывы смеха.
— Волнуешься? — Джэки отпила глоток своего коктейля. — Хм, а это вкусно…
Найл пожал плечами.
— Дед хорошо меня обучал. Если я мог воздействовать на его разум даже чуть-чуть, то сделать это с неподготовленными, «открытыми» людьми — не так уж и сложно.
Вариантов было сразу несколько.
Школьники за соседним столом. Официантка, которую можно было спровоцировать на скандал. Молодая семейная пара, зашедшая перекусить.
Найл откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза, вспоминая, чему его учил дед. Чужие мысли и эмоции напоминали цветные всполохи — достаточно представить, как та или иная эмоция цепляется за серебристую нить мысли и скользит, ища прорехи в чужом разуме.
Подростки, такие же, впрочем, как и он, спорили о последней школьной футбольной игре. Если там и можно было зацепиться за что-то, это вылилось бы в уродливую драку. Официантка истекала раздражением на клиентов, которых было слишком много, а ей хотелось бы взять перерыв и покурить — чужие мысли Найлу были недоступны, но желание затянуться сигаретой он ощущал едва ли не кожей. Молодая парочка выглядела самой безобидной, но за розовой ватой их чувств друг к другу легко было отыскать капли тягучей ядовитой ревности.
«Эмоциями легко управлять, — говорил ему дед. — Гораздо легче, нежели чувствами, потому что эмоции сиюминутны, Бегущий с койотами, а чувства — крепки и долговечны»
Любовь — это чувство.
Зато ревность — эмоция.
Найл мысленно потянул за неё, разматывая черный ядовитый клубок и представляя, как его нити опутывают розовое любовное облако, впитываются в него. И, лишь оставшись доволен результатом, он вынырнул из транса, коснулся ладонью холодного влажного лба.
Вхождение в пограничное состояние всё ещё давалось ему тяжеловато. Нырнуть в него было меньшей проблемой, чем сохранить себя в нём. Найл знал, что многие шаманы используют для этого медитации или раскуривают трубку со специальной табачно-травяной смесью, но его сила позволяла обойтись без лишних телодвижений.
За это он и платил.
Официантка принесла ему картошку фри, и он закинул в рот несколько ломтиков, даже не удосужившись окунуть их в кетчуп. Вкуса Найл даже не почувствовал и почти сразу же снова нырнул в транс.
Эмоции молодых людей, шумящих за соседним столом, пестрели лоскутным одеялом. Выловив из них эмоции одного, что показался наиболее подходящим, Найл осторожно пустил мысль — невинную, абсолютно невинную, — подмигнуть, уходя в туалет, красивой девушке, сидящей неподалеку.
Ничего ужасного.
Просто мимолётная улыбка.
Но ядовитая ревность новоиспеченного мужа начала пускать свои корни.
Найл успел доесть картофель фри, а Джэки — допить коктейль, когда, после непродолжительной и тихой ссоры, молодая пара покинула кафе.
Дед был бы доволен.
Что же до парочки… наведенные эмоции пройдут быстро, и они даже не поймут, с чего бы вдруг решили поругаться, и всё у них снова наладится.
Найл знал, что дед и сейчас был бы доволен — внук использует все средства, чтобы незаметно подобраться к своим жертвам. Он вовсе не собирался убивать оставшихся слишком быстро, понимая, что несколько смертей подряд вызовут подозрения.
А ещё он знал, что у него нет четкого плана. Что бы он ни говорил Холли, он понятия не имел, как именно подберется к ним, зная лишь, что Оуэна оставит напоследок. Вина Грина была серьезнее, чем у остальных: пальцем он Холли не тронул, но и ничего не сделал, чтобы помочь.
Найл хотел уничтожить его и всё, что он любит. Понимал, что для этого придется уничтожить и Беллу, но… её — не мог. Не хотел.
Его разрывало на части.