Она рассмеялась, и маркиз почувствовал, что напряжение отпустило ее.
- Пойдемте, - повелительно сказал он, - есть и другие вещи, которые я хочу вам показать.
Маркиз почувствовал, что Сильвина хочет протестовать, но почему-то слова замерли у нее на губах и она позволила ему вести ее по лесу дальше по извилистой, поросшей мхом тропе - казалось, по ней никто никогда еще не ходил.
Спустя некоторое время деревья расступились. Теперь они находились на высоком крутом берегу, поросшем рододендронами, пурпурными и белыми. От их многоцветья на фоне синего неба буквально захватывало дух.
Сильвина молчала, но маркиз был уверен, что глаза ее видят красоту каждого цветка. Они шли , все дальше между цветущими кустами, и наконец девушка спросила:
- Куда вы меня ведете?
- Может ли быть что-то прекраснее? - вместо ответа спросил он. Она покачала головой:
- Я никогда даже не представляла себе такого чуда. Мне кажется, я сплю и мне снится рай.
- Я забыл сказать вам, - будничным тоном сказал маркиз, - что я волшебник. И я употребил чары, результат которых, надеюсь, заслужит ваше одобрение. Закройте на минуту глаза и дайте мне руку.
- Какие чары? - радостно спросила она, повинуясь.
Сильвина закрыла глаза, и ее длинные темные ресницы легли на белую, почти прозрачную щеку. Он взял ее за руку, ощутив прохладу тоненьких пальцев, чуть задрожавших при прикосновении к его сильной руке.
Маркиз повел ее вперед.
- Не открывайте глаз, пока я не скажу, - повторял он.
Алтон провел ее несколько шагов, потом повернул чуть влево и отпустил ее руку.
- Абракадабра! - вскричал он. - Можете открывать глаза.
Она послушалась и с изумлением увидела прямо перед собой греческий храм, сияющий жемчужной белизной на фоне пламенеющего праздника алых рододендронов.
Сжав руки, она молчала. На лице ее читался восторг.
Потом она спросила благоговейно:
- Он и вправду из Греции?
- Да, вправду, - ответил маркиз. - Около ста лет назад мой дед перевез его в Англию. Как вы считаете: это место подходит для того, чтобы олимпийские боги здесь могли бы встречаться и развлекаться?
- Просто идеально, - ответила девушка.
- Чары еще не закончились, - продолжил маркиз. - Давайте заглянем внутрь.
Они прошли меж белых колонн в прохладу храма.
В центре стоял стол, накрытый белой скатертью и уставленный всевозможными яствами. На нем также оказались хрустальные рюмки и бутылки вина в серебряном ведерке, полном льда.
Сильвина с изумлением осмотрела стол и обратила к маркизу вопрошающий взгляд.
- Я решил, что нам обоим следует подкрепиться, - объяснил тот. - Будем надеяться, что яства окажутся достойными окружающей обстановки. Уж вино-то по крайней мере должно быть нектаром.
- Но откуда здесь все это? - спросила она.
- Я же сказал вам, что я волшебник, - ответил маркиз.
- Вы, наверное, распорядились об этом, когда относили Колумба. - Сильвина произнесла эти слова почти шепотом.
- Я не ожидал, что вы будете так прозаичны! - укоризненно сказал маркиз. Разве нельзя принять дар богов, не задавая вопросов?
На ее щеках снова заиграли ямочки.
- Вы и правда думаете, что я неблагодарная? - спросила она. - Может, я безнадежно земная, но я действительно очень проголодалась.
- Тогда почему бы нам не сесть за стол, - предложил Юстин.
Сильвина подошла к столу, но вдруг остановилась, пораженная внезапной мыслью.
- Этот храм.., эта еда - это.., не принадлежит.., маркизу Алтону?
Маркиз немного помолчал, тщательно подбирая слова.
- И то, и другое принадлежит мне, - честно ответил он.
Озабоченность сбежала J, ее лица.
- О, я счастлива, сэр Юстин! - воскликнула она. - Может, нехорошо было об этом спрашивать, но мне не хотелось бы быть чем-то обязанной маркизу.
- Почему вы его так не любите? - спросил Алтон. - Насколько я понял, вы с ним не встречались.
- Конечно, нет, - ответила Сильвина, - и я бы не хотела с ним встретиться. Пожалуйста, не будем говорить о его светлости. Одна мысль о нем меня пугает.
- Пугает - чем? - настаивал маркиз. Она сделала чуть заметное движение руками, показавшееся проявлением беспомощности, - Я не могу сказать вам этого, - проговорила она. - Умоляю вас, сэр Юстин, позвольте мне еще ненадолго забыть о моих страхах. Сейчас я была так счастлива... Я уже очень давно не чувствовала себя такой счастливой. Мне казалось, что я свободна и в безопасности, как будто вы и правда убили дракона, который.., грозил мне...
Последние слова она произнесла, запинаясь, и маркиз увидел, что глаза ее внезапно потемнели, а на лице отразился такой страх, какой прежде ему приходилось видеть только у новобранцев, ожидающих начала боя.
Он наклонился вперед и накрыл ладонью ее лежащую на скатерти руку.
- Позвольте мне помочь вам, Сильвина, - еще раз попросил он.
В его голосе звучала глубокая уверенность, заставившая ее удивленно поднять глаза. И внезапно ее взгляд будто попал к нему в плен: на мгновение оба застыли в полной неподвижности.
Маркизу показалось, что между ними произошло что-то магическое, не поддающееся описанию, но трепетно-живое.
Потом с негромким возгласом, почти вскриком, Сильвина отвернулась, разорвав чары.
- Я.., не могу, - проговорила она почти шепотом, - я.., не могу.., сказать вам. А если бы и сказала, вы не смогли бы помочь мне... Никто не сможет.
В ее голосе звучало такое глубокое отчаяние, что маркиз был поражен.
Он понял, что Сильвина готова расплакаться, и, пододвинув к себе серебряное ведерко со льдом, достал бутылку вина.
- Мы оба голодны, - сказал он. - Давайте поедим. Я могу только выразить надежду, что это скромное угощение будет достойно вашего одобрения.
- Достойно.., моего одобрения?
Голос Сильвины прерывался. Маркиз видел, что она прилагает все силы, чтобы очнуться от охватившего ее тягостного чувства.
- Этой еды хватило бы и на сотню едоков, - добавила она.
- Так что я могу вам предложить? Не начать ли нам с паштета из гусиных печенок? Только это звучит недостаточно экзотично для олимпийских богов. Нужны были бы по крайней мере язычки павлинов или сердце цапли.
- Я не верю, чтобы боги и богини были так жестоки, - отозвалась Сильвина.
Маркиз угощал ее различными блюдами, и девушка не могла запомнить их названия. Она только знала, что все было необычайно вкусно, и хотя она только пригубила вино, ей казалось, что оно вскружило ей голову, потому что все вокруг окуталось необычайным сиянием.
И дело было не только в красоте окружавших храм цветов и абсолютном совершенстве самого храма, и не в том, что аккомпанементом их трапезе служило жужжание пчел и пенье птиц. Просто человек, сидевший подле нее, словно действительно обладал необычайными чарами.
- Знаете, сэр Юстин, - сказала Сильвина после того, как они поговорили о сельской местности и маркиз рассмешил ее рассказами о проделках, которые он устраивал, будучи мальчишкой, - ведь если не считать брата, то я впервые сижу за ленчем - и вообще за столом - вдвоем с мужчиной.
- Тогда я поистине удостоен высокой чести, - отозвался маркиз.
- Это гораздо приятнее, чем в большом обществе, правда? - спросила она. Не знаю, почему, но кажется намного легче говорить с человеком наедине. Я раньше этого не замечала.
- Похоже, за вами всегда хорошо присматривают, если не считать этой вашей одинокой прогулки в лесу.
- Вам это кажется очень нескромным? - спросила Сильвина.
- Скажем так: среди юных леди это не совсем принято, - ответил маркиз.
- Наверное, да, - согласилась она, - но со мной некому было пойти. А мне так хотелось, чтобы Колумб мог побегать!
- Где вы живете? - спросил маркиз и, еще не договорив, понял, что совершил ошибку. К Сильвине мгновенно вернулась скованность. Он увидел, что она вся напряглась и скрытность, как облако, обволокла ее.