«Взять бы и закричать так громко, чтобы закончить этот вечер», – думала она.
– Почему ты не сказал родителям, что я не люблю этих шутов? – указала в сторону клоуна, который развлекал гостей.
– Я и сам не знал, – сухо ответил он, потом выдохнул и продолжил. – Не приходило в голову, что тебе не нужно знать о том, что скрывают родители?
Рита от неожиданности вопроса подавилась воздухом. Прокашлявшись, она попросила повторить, будто не расслышала.
– Твоя проблема, Варзанид, в том, что ты жалеешь только себя. Не думаешь, почему и как. Твои родители защищают тебя от того, что знать не нужно. А ты, как капризная, глупая девочка пытаешься казаться взрослой. Может быть, Анна права и тебе пора уже повзрослеть?
Маргарита просто опешила от этих слов, он никогда не позволял себе так разговаривать, а ещё больше удивляло, что он защищал сестру, которая первая это и начала. Выходит, не настолько уж и сильно он не мог терпеть её.
– В подобном тоне ты можешь разговаривать с Анной, но не со мной, – осадила она кузена. – Ты прав, мы не чужие, но в проблемы вашей семьи меня почему-то не посвящают. Интересно, каково было бы тебе, Виктор, если тебя все вокруг считали на голову больным и держали в неведении? Думаю, ты не был бы так спокоен, как сейчас, – в её словах слышалось столько обиды и боли, что она вот-вот могла расплакаться.
Хотелось, чтобы он понял, каково ей сейчас, испытал то же, что испытывает она.
– А насчёт повзрослеть: спасибо, я прислушаюсь к твоему совету. Вот только, знаешь, не я с раннего детства втрескалась по уши в своего родственника, – уколола она.
Это было ударом, под дых с её стороны, и она это знала. Слова были сказаны в порыве обиды. Слишком поздно до неё дошло, что она поступила по принципу: меня обидели, я обижу тоже. Как ребёнок.
Рита ждала, что он скажет нечто в ответ, как обычно это делала Анна. Ведь сейчас он сильно походил на сестру: та же интонация, тот же взгляд – но парень просто молчал.
Ей хотелось попросить прощения, сказать, что она и вправду глупая. Хотела попросить забыть сказанные слова, но не могла этого сделать. Словно невидимая сила зажала ей рот и не давала произнести ни звука. Ничего не ответив, кузен молча встал и отправился в дом. Рита провожала его взглядом, смотря в спину. Какая-то её часть надеялась, что он обернётся и посмотрит на неё, но этого не произошло. Лишь когда она осталась одна, губы сами произнесли слово «прости». Тихое и тяжёлое, что-то среднее между выдохом и детским хныканьем, но такое искреннее.
Рита чувствовала себя очень плохо. Вечер был испорчен окончательно, и даже клоун с безумной улыбкой на лице не мог спасти положение. Гости же пребывали в прекрасном настроении. Они с большим удовольствием участвовали в тех конкурсах, которые проводил весельчак в цветном парике.
Когда кто-то из них подходил к имениннице, она начинала приветливо улыбаться. Не хотелось показывать грустное лицо и что-то объяснять.
Рядом села Таня и стала расспрашивать подругу, что так её опечалило. Рита уверяла, что всё хорошо, просто немного повздорила с родными.
– Надеюсь, это поднимет тебе настроение, – вручая подарок, сказала Татьяна. Внутри лежали серебряные серьги и подвеска на тоненькой серебряной цепочке. Маленькие камни, похожие на фианиты, сверкали как маленькие звёзды в чёрном небе. – Скажи, а кто тот парень, с которым ты разговаривала? – спросила она как бы невзначай.
– Это мой кузен Виктор. Сын маминой сестры, – пояснила Марго, разглядывая подарок. Рите стало любопытно, почему Таня вдруг спросила о нём. Неспроста же она именно сейчас подошла, после того как они поцапались.
– Вы повздорили?
Рита поменялась в лице, и Татьяна тут же попросила о том, к чему вела весь разговор:
– Ты не могла бы меня с ним познакомить?
Чем больше подруга говорила о брате, тем сильнее именинница смущалась. Ей не хотелось быть ничьей свахой, особенно для Виктора.
– Сейчас не лучшее время, – убеждала Марго. – Да и зачем тебе с ним знакомиться? Иван не будет против?
– Как раз из-за него и хочу. Пусть поревнует.
– Я в этом не учувствую. Сама подойди и представься.