— Так кто я? Сладкоречивый соблазнитель или нищий пройдоха?
— Зависит от того, наивная ли я девица или расчетливая, но неудачная интриганка.
Карт пожал плечами, позволяя ей выбирать, и Тая была вынуждена признать очевидное:
— Наверное, я уже начала играть роль наивной дурочки.
Горькая правда заключалась еще и в том, что тут ей не придется притворяться. Она разве что не изошла потом, когда хозяйка отдавала ей ключ.
Спускаясь на первый этаж, Тая успела подумать о многом, придумала имена несуществующей семьи и названия книг, которые сбили ее с верного пути. Она готова была по-настоящему сыграть свою роль и как-то даже огорчилась, увидев, что в зале нет хозяйки и только служанка закручивает световые рожки в лампы на стенах.
На улице Тая немного отступила от роли. Здесь ей нужно было не смущенное, потерянное или испуганное лицо, нет, она должна была превратиться в часть спешащей толпы, стать одним из сотен скучных лиц, которые прохожий видит, но забывает, не удостоив, как правило, и замечания, кроме «грязные ботинки» или «ну и прическа».
Нельзя было казаться и чужаком. Тая никогда до этого не бывала в этом городке, но спроси у нее кто дорогу — уверенно назвала бы первое попавшееся направление. Что угодно, лишь бы не выделяться. Идеальной прогулкой она считала ту, во время которой ей удавалось убедить даже саму себя, что она родилась и выросла здесь. И теперь, идя по светлым улицам, проходя мимо аккуратных домов, утопающих в объятиях плюща и винограда, и легонько придерживая юбку, которую то и дело подхватывал ветер, Тая двигалась не слишком быстро и не слишком медленно, она выглядела не столько задумчивой, сколько утомленной и раздраженной. Но глаза ее скользили по вывескам многочисленных лавок. Она проходила мимо тех, чьи витрины были изукрашены, не останавливалась и рядом с магазинчиками на слишком хороших улицах. Конечно, здесь будет свежий хлеб и сыр, но их скромные сбережения и без того исчезали быстрее снега на весеннем солнце. Будет достаточно, если выпечка окажется достаточно мягкой и без плесени. Она нашла скромную, не слишком ухоженную лавку, зажатую между домами и спрятанную за рядами пеленок, сушащихся на веревках. Ее островной акцент был идеален, но торговец все равно что-то заподозрил. Это отразилось в его чуть более внимательном, чем необходимо, взгляде, который говорил: «Я знаю, ты что-то скрываешь. Я слежу за тобой». Тая заставляла себя улыбаться, но в душе ее поднималась буря досады. Как бы хорошо она ни старалась, все равно была обречена на провал.
Выходя из лавки со свертком в руках, Тая уже подозревала, что ее обвесили и обвели вокруг пальца, но у нее не нашлось бы теперь сил на поры, да и лучше будет, если здесь о ней забудут после следующего покупателя.
Обратно Тая позволила себя идти чуть медленнее. Теперь ее уже нельзя было бы назвать странной слоняющейся без дела девицей, и она изредка посматривала по сторонам. Сейчас, в час приближающегося закатного часа, город Светлый казался ей белоснежным и невыносимо ярким.
«Если бы мы могли остаться здесь!».
Карт бы больше не страдал от бесконечных путешествий, вредных для его суставов и костей. У него над головой бы была надежная крыша, а она навсегда бы похоронила свое прошлое. Одиночки живущие в заброшенном доме это все-таки слишком подозрительно, но здесь, среди толпы, кто бы смог найти их?
Когда Тая приблизилась к гостинице, то увидела, что хозяйка уже занавесила окна плотной тканью, должно быть, проверяла новые световые рожки на утечки. На всякий случай она постучалась, и услышала громкое:
–– Входите!
Она толкнула дверь плечом и вошла, почувствовав, что ослепла. В зале не горели лампы, напротив, все пространство занимала тьма. Человеческое недоумением быстро сменилось ревом почти звериного инстинкта: «Ловушка!».
Руки разжались, и сверток полетел на пол, круглая булка хлеба закатилась под ближайший стол. Глаза начали привыкать к темноте, обострился слух. Тая обернулась на шорох в левом углу. У дверей стоял незнакомый мужчина. Она не видела его лица, но этого и не требовалось, чтобы понять: все кончено.