Тая растерялась. Карт очень резко перешел от утешительного тона к строгому менторскому — тону наставника, которого одновременно и боишься, и не хочешь разочаровать. И в этот раз она оказалась ученицей, которая ни к чему не подготовилась, и теперь отчаянно искала ответы. Ее взгляд скользнул по имперским агентам.
Трое стояли возле двери, ведущей в хозяйские комнаты, и что-то обсуждали, четвертый, с перевязанной рукой, держался в стороне и делал вид, что рассматривает что-то на стене.
— Что ж, они из империи, — Тая начала с очевидного, — думаю, те двое, что поднялись за мной, из какого-нибудь личного императорского полка, очень уж побитые. С ними, — третий был высокий, но солдатом его сложно было назвать, в нем чувствовалась офицерская выправка. Он держался прямо и смотрел на своих спутников с легким пренебрежением, — должно быть офицер. Или чиновник из внутренней службы.
Карт кивнул:
— Скорее всего, именно из внутренней службы. Те двое – офицеры Императорского Светлого Полка. Не смотрите, что побитые. Его Величество отправил опытных людей. Но четвертый?
Тая искоса взглянула на человека с перевязанной рукой. Он удивительным образом был одновременно совершенно обычным и при этом странно выделялся на фоне своих товарищей. Худой и не очень высокий, он походил на вешалку в своем пыльном поношенном костюме, который словно бы не привык носить. Его волосы были совершенно невыразительного оттенка: слишком темные, чтобы назвать их светлыми, и слишком блеклые, чтобы называть темными. Человек словно почувствовал ее взгляд и по-птичьи резко повернул голову. Тая сделала вид, что смотрит куда-то мимо него, и обратилась к Карту, словно бы продолжала беседу:
— Я не понимаю, что это за человек, — призналась она.
— Не вы одна, — ответил Карт. — Я внимательно слушал и смотрел, пока они поджидали вас здесь. Он присоединился к ним совсем недавно, и они ему не доверяют. Тут может идти какая-то вторая игра, которой мы не понимаем. У этих троих явно нет причин прогнать его или арестовать, но, думаю, нам лучше довериться их чутью. Посмотрите на его ботинки, госпожа.
Тая невзначай бросила короткий взгляд на ботинки подозрительного четвертого. Это были обычные ботинки человека, прошедшего много дорог. Побитые, запыленные, но едва ли заслуживающие внимания. Карт шепнул:
— Это солдатские ботинки. По нашему следу шли три человека, двое из них — из армии, но даже они сообразили, что имперским солдатам на Островах будут не рады. Объединение еще не произошло. А этот запоздавший «посланник императора» решает явиться сюда в таком виде.
— Это странно.
Она пристальнее посмотрела на армейские ботинки четвертого.
— Если они из личного полка императора и внутренней службы, а он как-то связан с регулярной армией... Раскол среди высшего офицерского состава?
— Пока не установлена правда, все возможно, госпожа. Я не хотел вас пугать. Просто будьте на стороже, держитесь подальше от них всех, но от него в особенности.
— Я буду осторожна, но думаю, лучше, если мы приедем в столицу, понимаю природу этого внутреннего конфликта. Не хочу стать разменной монетой.
«Хотя за свое предательство я достойна понести и более тяжелое наказание. Отец, мама, простите мою слабость!».
Призраки не появились из пустоты, ниоткуда не прозвучали загробные голоса, никто не воспел: «Ты прощена, о наша дочь!».
Ей самой предстояло жить с этим грязным решением. И люди вокруг будут знать обо всем и смеяться... Бродяжка, которую купили за титул. Никто...
— Госпожа, — Карт легко сжал ее предплечье. — Вы побледнели.
— Испуг еще не прошел, — она заставила себя поверить в эти слова. — Но мне на самом деле лучше.
Ложь! Ложь в каждом слове! Ложь самому близкому человеку, а из-за этого более грязная, более низкая, более отвратительная.
— Госпожа... — начал говорить Карт, предупредительно поднимая руку, но она уже и сама заметила стремительно приближающейся хозяйки.
— Ах, добрая госпожа, — хозяйка расплылась в улыбке и сделал низкий и крайне неуклюжий реверанс. — Не изволите ли пообедать? Жаркое будет готово через...
Тая перебила ее, повысив голос:
— Нам стоит оставаться здесь или лучше уйти?