— Что было потом?
— Крестоносцы де Вуазена задержали проезжавших мимо монахов. Те провели необходимые обряды и похоронили тело, там же, у моста. И остались на мельнице молиться за усопшего и переночевать. Люди вашего брата с ними. Мне кажется, они пока не понимают, что делать, лишившись предводителя.
Аликс знала часть той шайки головорезов, которыми Гильом окружил себя. Они чувствовали себя безнаказанными, действуя от его имени. Но что они будут делать теперь, этого имени лишившись? Последуют в Гельон за монахами-доминиканцами, рассчитывая, что теперь их впустят? Тем более, нужно торопиться. Ей такие подданые не нужны.
Они одолели лестницу и уже двигались к выходу из донжона. Пора было натягивать повязку на глаза. Аликс остановилась, высвободив руку из пальцев Реми, и нащупала болтающийся вокруг шеи холст. Подтянула его наверх и заново повязала узел.
— Как ты нашел их?
— Выезжая из Гельона, спросил у дозорного, куда направился отряд. Сначала они двинулись вперед, но потом решили повернуть обратно, к мельнице, которую видели по пути сюда. К рассвету я был там.
— Госпожа графиня! Мы вас всюду ищем! Там, у ворот…
Монахи прибыли в сопровождении крестоносцев Гильома, и Жеан, памятуя о полученных приказах, не решился их впустить. Аликс велела передать, что в замок будут пропущены только доминиканцы, остальным придется подождать снаружи.
— Вам надо переодеться, — шепнул голос Реми.
Да уж, после ночи на каменном полу, не говоря уже о том, что на платье могли попасть брызги со стола… Аликс приказала Магали переодеть ее в одно из парадных платьев и полностью покрыть голову как подобает замужней женщине.
Монахов она приветствовала в трапезной. Брат Франциск, бывший среди них старшим, сообщил о кончине Гильома. В это мгновение Аликс порадовалась наличию повязки на глазах: из-за нее лицо было малоподвижно, и это защищало от возможности читать по нему истинные чувства, равно как и избавляло от необходимости достоверно изображать несуществующие.
— Ваш брат сражался за веру и, хоть и погиб не на поле боя, участвовал в Крестовом походе более сорока дней, а значит, все его прегрешения отпущены.
— Благодарение Господу.
— Я взял на себя ответственность за его погребение, с учетом того, что это ваши земли, а в такую жару довезти тело до Бретани чрезвычайно сложно.
— Вы правильно поступили, и я щедро вознагражу вас за труды, святой брат.
На самом деле мысль о том, что Гильом будет и после смерти где-то поблизости, Аликс не нравилась. Она надеялась, что он сдох, окончательно и бесповоротно, и что его душа, если она у него была, отправилась в лучшем случае в небытие.
Потребовалось объяснить брату Франциску наличие повязки на глазах и суть данного ею обета. Монах похвалил усердие Аликс в деле возвращения заблудших душ в лоно матери-церкви.
— Осмелюсь в этой связи дать вам совет, госпожа графиня. Воздвижение над могилой часовни и прославление усопшего, как мне кажется, также будут способствовать укреплению истинной веры в местных жителях.
О да, в семье мельника особенно. Было что-то закономерное и до богохульства насмешливое в том, что Гильом после смерти, похоже, станет мучеником за веру. А по прошествии лет и при наличии значительного количества чудес, произошедших на его могиле, может быть даже причислен к лику святых… С другой стороны, если это повлечет за собой паломничества верующих, пожертвования, дополнительные торговые пошлины… пусть заплатит за все хоть так.
— Разумеется, как только можно будет найти и нанять хороших мастеров для строительства, — пообещала Аликс.
Вместе с доминиканцами ей пришлось помолиться об упокоении души Гильома, опустившись на колени прямо в отведенных для монахов покоях. В Гельоне не было часовни, что при желании можно было счесть очередным свидетельством еретических предпочтений его владельцев. Монахи собирались первым делом обустроить подобие часовни для молитв, а также для предстоящего покаяния еретиков. Аликс выделила им для этого часть двора и, с куда меньшей охотой, плотников для обустройства.
Разобравшись с монахами, Аликс приступила к решению следующего вопроса. Головорезы Гильома. Они не нужны были ей в окрестностях замка и на землях де Ге. Даже не из-за того, что творили — в конце концов, в распоряжении Жеана находились почти такие же отребья — а из-за того, что она не могла им доверять. Те, кто видел слабость господина и, тем более, госпожи, никогда не будут бояться и подчиняться по-настоящему. К тому же кому-то из них было поручено ее убить.