Тея пододвинулась к нему поближе и взяла его под руку:
— Нет-нет, я не позволю вам поседеть. Вы должны оставаться молодым для меня. Я ведь тоже сейчас становлюсь молодой.
Арчи засмеялся:
— Становишься?
— Ну да. Ведь дети — они не молодые. Вот посмотрите на Тора: он просто маленький старичок. А вот у Гаса есть милая, и он молод!
— В этом что-то есть! — Доктор Арчи погладил ее по голове, а потом осторожно ощупал череп кончиками пальцев. — Знаешь, Тея, когда ты была маленькая, меня всегда интересовала форма твоей головы. Мне казалось, у тебя там помещается много больше, чем у других детей. Но я давно ее не осматривал. Теперь она, кажется, обычной формы, но почему-то чрезвычайно крепкая. Чем ты вообще собираешься заниматься в жизни?
— Не знаю.
— А если честно? — Он приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза.
Тея засмеялась и отстранилась.
— У тебя ведь есть какой-то план в запасе, верно? Делай все что хочешь, только не выходи замуж и не оседай здесь, пока не дашь себе шанс. Обещаешь?
— Так себе план. Смотрите, еще кролик!
— Кролики очень милы, но я не хочу, чтобы ты связывала себе руки. Помни об этом.
Тея кивнула:
— Значит, надо умасливать Вунша. Я не знаю, что буду делать, если он уедет.
— Тея, у тебя здесь и кроме него есть друзья, и они были с тобой раньше, чем он.
— Я знаю, — серьезно проговорила Тея, запрокинула голову, чтобы посмотреть на луну, и подперла подбородок рукой. — Но Вунш единственный может научить меня тому, что я хочу знать. Мне нужно научиться что-нибудь делать хорошо, а это у меня получается лучше всего.
— Ты хочешь стать учительницей музыки?
— Может быть, но если так, то очень хорошей учительницей. Я бы хотела когда-нибудь поехать в Германию учиться. Вунш говорит, что это самое лучшее место — единственное, где учат по-настоящему. — Тея запнулась, а потом робко продолжала: — У меня еще есть книжка, и там тоже так написано. Она называется «Мои музыкальные мемуары». Когда я ее прочитала, мне захотелось поехать в Германию, еще когда Вунш мне ничего не говорил. Но, конечно, это тайна. Я только вам одному рассказала.
Доктор Арчи снисходительно улыбнулся:
— Германия очень далеко. Так вот, значит, что ты вбила в свою крепкую черепушку?
Он положил руку ей на волосы, но на этот раз Тея стряхнула ее.
— Нет, не то чтобы я об этом сильно думала. Но вы говорите, что надо отсюда уезжать, а ведь ехать надо куда-то!
— Это так. — Доктор Арчи вздохнул. — Везет тому, кому есть куда ехать. Вот бедному Вуншу — некуда. Зачем такие люди сюда приезжают? Он спрашивал меня про акции шахт и про поселения горняков. Что он будет делать в поселении горняков? Он не опознает кусок руды, даже если ему ее под нос сунут. У него нет такого товара, который тамошние жители захотели бы купить. Отчего этим старикам не сидится дома? В здешних местах они не понадобятся еще лет сто. Мойщик паровозов найдет работу, но пианист! Такие люди себя не прокормят.
— Мой дедушка Ольстрем был музыкантом и неплохо зарабатывал.
Доктор Арчи хихикнул:
— О, швед способен неплохо устроиться где угодно, чем бы он ни занимался! Это сильное оружие в вашем арсенале, барышня. Пойдем-ка, тебе уже пора домой.
Тея поднялась на ноги:
— Да. Когда-то я стеснялась, что я шведка, но теперь уже нет. Шведы, конечно, в каком-то смысле вульгарны, но лучше быть кем-то, чем совсем никем.
— Это уж точно! Какая ты стала высокая. Ты мне уже выше плеча.
— Как вы думаете, я буду и дальше расти? Мне очень хочется быть высокой. Да, наверное, мне пора домой. Жалко, что нет пожара.
— Пожара?
— Да, чтобы звонил колокол пожарной тревоги, и чтобы гудел гудок депо, и чтобы все выбежали из домов. Порой я готова сама зазвонить в колокол и всех разбудить.