Было страшно. Гораздо страшнее, чем тогда в обеденном зале, потому что грубо и на столе – вполне нормально для некроманта и изнасилования. А вот так, утром, в одной постели – это уже что-то иное, неправильное и слишком личное. Алрис, застонав, стиснул зубы.
Его слишком быстро и незаметно лишили одежды, да и сам некромант оказался совершенно обнажённым за какие-то несколько мгновений. Стало светлее, и всё было видно отчетливее. Красные, цвета крови волосы, зелёно-голубые демонические глаза и странно-мягкое выражение лица, которое можно было перепутать с заботой, если бы не знать, что оно принадлежит некроманту.
Воздух наполнился всё тем же шипящим шёпотом, теми же звуками, которые Алрис слышал в прошлый раз, и он невольно сжался, чувствуя, как по бёдрам течёт что-то скользкое, и прекрасно понимая, что сейчас произойдёт. Он уже не знал, хотел этого или нет, потому что половина его сознания сходила с ума, а другая ярилась и требовала немедленно сбросить с себя тело убийцы. Но было слишком поздно что-то делать, когда над ухом раздалось тихое:
- Не напрягай так мышцы…
И в следующее мгновение твёрдая возбуждённая плоть вновь проникло в его тело. Алрис, зашипев, выгнулся, но тут же почувствовал сковывающую, болезненную вспышку внизу и поспешно выдохнул, заставив себя расслабиться. Уже ничего не поделать и ничего не исправить. Можно только принять. Принять в себя Кейне без остатка.
«Лицом к лицу…»
Это было вдвойне неправильно. Видеть его над собой, все его эмоции и понимать, что точно также видны и твои собственные. Но почему-то Алрис не мог закрыть глаза, зная, что легче не станет, что глупо прятаться от правды, и тогда он стиснул пальцами чужое запястье, умоляющим жестом прося сам не зная о чём. Но, кажется, вместо него это знал Кейне. Осторожно высвободив руку, некромант подхватил его ноги, раздвигая и приподнимая их так, как было удобнее, и яркая, острая искра удовольствия пронзила всё тело Алриса. В это мгновение все сомнения растаяли и мир перестал делаться на «должен» и «не могу», потому сознание переполняло желание, в котором не было противоречий, и Алрис сам не знал уже, что делает, подаваясь навстречу, кусая губы и что-то шепча. Он чувствовал жар чужого тела, его приятную тяжесть на себе, особенно тогда, когда Кейне лёг сверху, распластав его на кровати и вдавив в неё так, что дышать стало практически невозможно. В таком положении было непросто двигаться, но каждый толчок внутри чувствовался ещё полнее, и через несколько мгновений Алрис, не выдержав, вскрикнул, обвивая руками широкие плечи и припадая губами к шее, чувствуя пряный запах окрашенных волос. Кейне охнул, проникнув в него особенно глубоко, и перед глазами всё померкло, погрузившись в вязкую, сладкую тьму. Это был ещё не оргазм, но уже почти, и Алрис приподнимал бёдра, требуя большего, и стонал, горячо и чувственно, когда Кейне, сохранявший удивительный контроль над происходящим, давал ему то, что было нужно.
Простыни липли к взмокшей спине, пальцы оставляли красные полосы на теле, и с каждым мгновением Алрис окончательно пропадал, утопал в своём наслаждении, глубже и глубже, до тех пор, пока не сковало сладкой судорогой всё тело, а из горла не вырвался хриплый, дрожащий стон, который склонившийся над ним Кейне выпил, припав губами к его губам, соединяя их уже окончательно, словно связывая цепью, которую уже нельзя было разрушить.
- Зачем я нужен тебе? – сжимаясь в жалкий комочек, почти плача спросил Алрис, когда всё уже было закончено.
- Я думал, ты здесь для того, чтобы защищать меня, - ответил Кейне, в знак удивления слегка приподняв брови и Алрис, чувствуя внутри что-то совсем неправильное, вновь зашептал мысленно, словно молитву:
- <i>Он убил Эвелин…он убил Эвелин…</i>
========== Глава 5 ==========
- И когда ты снимешь с него это? – поигрывая небольшим искусно украшенным драгоценными камнями ритуальным ножом, спросил Деамайн.
Они с Кейне сидели в том самом кабинете, куда Алрис хотел пробраться вчера ночью, и король, судя по сосредоточенному выражению лица, на самом деле пытался заниматься государственными делами.
- Ты о заклинании, которое на него наложили в надежде убить меня? – спросил эктос, не отрываясь от бумаг. – Оно довольно забавное. Не вижу смысла прекращать всё это прямо сейчас.
- Он же совершенно серый, Кейне, - недовольно поморщился Деамайн. – В нём нет вообще ничего.
- А что в нём должно быть? – усмехнувшись, спросил эктос.
Деамайн молчал, продолжая подбрасывать в руке нож и неизменно ловить его за рукоять, а потом, поняв, что всё равно бесполезно спорить с учеником, предложил:
- Тогда оставь заклинание насовсем. Разрушающую часть ты уже убрал, осталось всё только самое приятное…
- Я предпочитаю, чтобы меня хотели по-настоящему, - ровным тоном ответил Кейне, выводя на пергаменте свою роспись.
- Чушь, - прокомментировал Деамайн.
- Не хочу слышать это от человека, который уже почти четыре года трахает одного и того же парня, - усмехнулся Кейне, и его учитель нахмурился.
- Не думал, что тебя волнуют мои отношения с Каем, - насмешливо протянул он.
- Они меня не волнуют, - Кейне взял следующий свиток. – Просто на тебя это не похоже.
- Хочешь, чтобы я признался в том, что люблю его?
Кейне на мгновение оторвался от своей работы и посмотрел на учителя. Всё такой же – это было, пожалуй, лучшей характеристикой Деамайна. Он ничуть не изменился за все эти годы, разве что немного внешне. На удивление целостный, живущий в полной гармонии с собой и никогда не совершающий противоречащих своему мировоззрению поступков. Пожалуй, этому вполне можно было позавидовать. Какой бы ни была ситуация и что бы ни происходило, Деамайн всегда действовал только в своих интересах и, насколько Кейне помнил, всегда добивался желаемого. Учитель был безжалостен не только к окружающим, но и, в первую очередь, к себе. Внешне свободный, он на самом деле был во власти собственных ограничений, которые вели его в одном-единственном направлении… если бы только понять, в каком именно. За всё это время Кейне так и не научился до конца разгадывать его замыслы.
- Ты не можешь любить, - совершенно уверенно сказал эктос. – Но я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. На всякий случай ещё раз хочу напомнить тебе: второй раз развязать войну я не позволю.
Деамайн хмыкнул и улыбнулся.
- Я и не собираюсь.
И это было искренней правдой. За то время, которое прошло с пробуждения истинной силы Кейне, Деамайн успел гораздо лучше понять, что делать с новыми принципами ученика и как теперь управлять им. И новая война теперь была совершенно невозможным и, более того, самым нежелательным вариантом. Кейне, к несчастью, умеет ценить чужие жизни. Даже жизни тех, кто с ним не связан. И он совершенно не понимает, что это тоже можно использовать, если подойти ко всему с умом. А уж ума и хитрости у Деамайна с излишком.
И самое главное в том, что несмотря на новые знания, на общение с Матерью и её благосклонность, Кейне, по сути, остаётся всё тем же. Всё тем же мальчишкой, каким Деамайн впервые встретил его. Тем же мальчишкой, которого он учил правильно жить в этом мире. Там, в землях Кираса, в городке на берегу магического озера Иниэм, куда Деамайн заглянул совершенно случайно во время одного из своих очередных путешествий…
* * *
Долгие годы странствий не дают ничего. Это Деамайн уже прекрасно понял на собственном примере. Через несколько лет ему исполнится сорок. К этому возрасту все, кого он знал, достигли чего-то стоящего. Нойер Сэфис стал королём Эрисхайна, Маэн, этот младшекурсник, таскавшийся за Кристофером, теперь уже директор магической школы, а сам Халлрон, бывший любовник, о котором у Деамайна остались только самые лучшие воспоминания, растит двух сыновей, причём его старший, тот самый, который рождён Камилой, нашёл себе магического партнёра и прославился на все королевства. Было от чего впасть в депрессию, учитывая, что самому Деамайну ничего подобного не светило.