Повернувшись, Люце попытался отыскать своего соседа в огромном зале. Это заняло намного меньше времени, чем он предполагал: Кейне сидел один на целой половине ряда, и это притом, что мест для всех учеников не хватало, и они вынуждены были даже стоять. Пустое пространство вокруг него, словно зона отчуждения. Люце почувствовал, что не может этого просто так оставить. Дрожащим от ярости голосом, Люце проговорил:
- Знаешь, Алан, на твоём месте…
- <i>Нет.</i>
Целитель вздрогнул, удивлённо замолчав. Голос, прозвучавший в его голове, принадлежал Кейне. Резко обернувшись, Люце вновь нашёл его взглядом: некромант смотрел прямо на него. С такого расстояния невозможно было прочитать выражение его лица, но было совершенно ясно, что голос в собственной голове целителю не почудился.
Он не знал, что некроманты умеют передавать мысли. Об этом не было сказано ни в одной книге из тех, что он читал. Невольно Люце подумал о том, сколько же он на самом деле не знает о Кейне и ему подобных, и поклялся себе в том, что сегодня же прочтёт всё то, что некромант ему посоветовал утром.
«Он не хотел, чтобы нас видели вместе не потому, что это повредит ему», - неожиданно понял Люце, - он это сказал для того, чтобы я не навредил себе! Чтобы от меня тоже не начали шарахаться так же, как от него!»
И от этих мыслей на душе стало мерзко…
Кейне вскрикнул и сжал край стола так, что пальцы побледнели. Это было далеко не в первый раз, но он всё равно никак не мог привыкнуть. Боль от двигающегося внутри члена была резкой и мучительной, несмотря на то, что сегодня учитель даже потратил время на подготовку.
- Расслабься… - прошептал Деамайн на ухо мальчика, погладив его по спине.
Кейне, стиснув зубы, послушался.
Секс был частью его обучения, по крайней мере, так уж повелось. Он был нужен, чтобы показать: через боль можно добиться желаемого результата. Если Кейне хотел получить удовольствие, сначала нужно было выдержать неизменно болезненное проникновение в собственное тело и первые пару минут. Потом становилось легче. А ещё через минуту приходило и наслаждение. Оно было чисто физическим, но юный маг не знал, что бывает и другое.
Деамайн регулярно трахал его уже не первый год, с того самого момента, как стал его учителем, так что в своём возрасте Кейне уже многое успел узнать не только из области магии…
- Забывай про боль, думай только о том, что получишь в итоге, - вновь прозвучал низкий бархатный голос, и Кейне почувствовал, как по телу медленно начинает расходиться жар.
Охнув, парень подался назад, требуя больше, нетерпеливо и жадно. Он знал, что Деамайн любит, когда он проявляет инициативу.
Учитель молча, но жёстко толкнулся вперёд, заставив Кейне закричать, и схватил его за волосы, потянув на себя. У ученика не оставалось другого выбора, кроме как прогнуться в спине и запрокинуть голову назад, чувствуя, как сразу стало тяжелее дышать. Но говорить об этом Деамайну было бесполезно: это побудило бы его стать ещё грубее.
В сексе этот спокойный и всегда уравновешенный мужчина был настоящим садистом. Иногда он резал Кейне, выписывая на нежной коже кровавые узоры, и, к своему стыду, парень всё равно в итоге получал удовольствие, а потом залечивал раны своей магией, забирая куски мёртвой плоти из трупов и вживляя их себе, делая своими.
Жёсткая поверхность стола больно впивалась в рёбра, но любая попытка лечь хоть немного поудобнее заканчивалась тем, что Деамайн изо всех сил, до слёз дёргал его за волосы, так, что иногда Кейне удивлялся, как он до сих пор не вырвал целый клок.
Но ему было хорошо, как и всегда. Боль исчезла, сменившись поглощающим наслаждением, искажённым, неправильным удовольствием. Кейне стонал и извивался в опытных руках, сильнее разводя ноги, уже добровольно прогибаясь и отдаваясь учителю похотливо, совершенно безумно. Он считал это правильным, необходимым. Некромант не должен сдерживать себя – это ещё одно правило. Он хозяин этого и загробного мира, он должен получать то, что хочет. По крайней мере, этому Деамайн пытался его научить.
- Смотри туда!
С этими словами учитель грубо дёрнул Кейне за волосы, заставив повернуть голову. Парень вскрикнул и покорно уставился взглядом в огромное зеркало, в котором отражался залитый зелёным светом класс, с расставленными на полках тёмными пузырьками с зельями, и сам Кейне, непристойно стонущий и насаживающийся на член учителя. Он не хотел этого видеть. Это было слишком, он хотел отвести взгляд… но Деамайн спокойно взял со стола ритуальный нож и приставил его к шее непокорного ученика. Блестящая сталь зловеще сверкнула в приглушённом свете.
- Я сказал тебе смотреть… - прошипел мужчина, и Кейне, поборов стыд, смирился.
Одно дело просто ощущать учителя в себе, чувствовать, как его возбуждённая плоть растягивает тебя изнутри, и совсем другое - видеть это. Не просто видеть, а наблюдать, чувствуя, как лицо заливает краской, из-за того, что возбуждаешься ещё сильнее. И Деамайн это чувствует, это понятно по его самодовольной улыбке.
Нож оставляет на коже неглубокие порезы, когда мужчина, почти дойдя до конца, начинает вколачивать его в стол, грубо и быстро, не заботясь о том, что чувствует Кейне, но этого и не нужно: Деамайн знает, что его ученик не против грубости. Как всегда, молодой некромант кончает раньше, чем его учитель, и тот ещё какое-то время продолжает толкаться в расслабленное, обмякшее после оргазма тело.
Деамайн, в отличие от Кейне, никогда не кричит и не стонет, кончая. Он просто сжимает зубы, судорожно вздыхает, замирает на несколько мгновений, а потом небрежно выходит из податливого тела, быстро и равнодушно. На сегодня урок окончен.
Кейне, тяжело дыша, и всё ещё чувствуя слабость в ногах, торопливо одевается, и, пошатываясь, идёт к двери. Он знает, что Деамайн не любит, когда он после секса задерживается слишком надолго.
- Как тебе твой новый сосед? – в голосе мужчины нескрываемая усмешка.
Кейне замирает на секунду, поражённый тем, что учитель заговорил с ним после, ведь он этого не делал никогда, а потом спокойно, с нотками безразличия в голове отвечает:
- Никак. Всё равно он скоро переедет.
- О, Высшие, у тебя кровь!
Не успел Кейне ничего сделать, как по его шее заструились золотые нити, стягивая края раны и залечивая плоть. Секунда – и на шее не осталось даже шрама.
- Я не просил тебя об этом, - мрачно говорит некромант и поворачивается к Люце спиной.
- Знаю. Но это не повод не лечить тебя.
Кейне чувствует, как от этих слов внутри всё теплеет. Но это вовсе не тот жар, который просыпается в нём во время секса с Деамайном, это что-то совсем другое, пугающе-светлое.
- Ты ведь видел, как относятся ко мне в школе. Почему бы тебе не начать относиться также?
- А зачем? – беззаботно откликается целитель, и Кейне поражённо замолкает, не находя нужных слов.
Люце подобрался к нему слишком близко. Он здесь всего пару дней, а уже так сильно на него влияет. Это неправильно, так не должно быть. Некромант всегда один. У него не может быть друзей. Если Деамайн узнает о том, что Кейне проявляет слабость, он убьёт и его, и Люце. Причём совершенно не в переносном смысле. Хотя… пожалуй, Кейне он убивать не станет, хотя бы потому, что он – третий за всю историю этого мира эктос.* А значит, он убьёт только целителя, наплевав на его уникальный дар, над которым так трясутся. Некромантам всегда было на всех плевать.