- Ты... - Кейне на мгновение запнулся, боясь продолжить, - ты, наверное, ненавидишь меня? За то, что всё так получилось...
- Ты идиот, - беззлобно откликнулся Люце, и, помолчав с минуту, продолжил, - конечно, всё сложилось не так, как мы хотели. Но, оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать: если бы я, встретив тебя, тут же узнал, что в итоге всё закончится именно так, я бы всё равно не отказался от тебя. Если бы я что-то и поменял, то, пожалуй, только одно: я бы хотел оказаться в твоей постели в тот самый первый вечер, а не ждать так долго.
«Значит, мы оба думаем об одном и том же…»
- А я, даже после всего, что было, не могу поверить в то, что ты мой. Ты слишком... слишком...
Кейне замолчал, не зная, какое слово бы лучше подобрать, но Люце и так всё понял. Это было видно по его мягкой улыбке, это читалось в его глазах. В ногах у магов устроилась Лура, свернувшись пушистым белым клубочком поверх одеяла и смотря на обнявшихся хозяев понимающими голубыми глазами. Во всём этом было что-то обречённое, уже почти похоронное. И скоро в Люце не останется жизни, и он не уйдёт даже в страну мёртвых, потому что жертвы Испытания просто исчезают. Для Высших их словно не было, никогда. Можно сохранить его тело, да. Можно повторять его в бесчисленных копиях… но он уже давно перешагнул ту черту, когда Люце для него был просто телом, просто привлекательным рыжеволосым парнем с глазами солнечного неба…
«Я не дам ему умереть, - вдруг отчаянно-остро понял Кейне, - что бы ни случилось, он должен жить дальше. А значит…»
У некроманта оставался один способ. Один-единственный, тот самый, из-за которого, пожалуй, остальные маги и называли всех детей Смерти чудовищами. Как ни мелочно это звучит, но любая жизнь имеет цену. Цену имеет любая душа. А это значит, что Люце могут оставить в этом мире, если Кейне отдаст за него столько, сколько он стоит. А сколько может стоить эна-целитель? Одной жизни тут явно не хватит, да и двух тоже. Даже если жертвами будут очень и очень могущественные маги. Только вот в этой глуши их не достанешь.
«Неподалёку есть деревня…» - вкрадчиво шепнул Кейне внутренний голос, и маг вздрогнул.
Да. Деревня, в которой нет ни одного мага. Но это единственный населённый пункт, до которого Кейне сможет добраться сравнительно быстро, до того, как Люце умрёт.
«Но там лишь простые люди, не наделённые даром. Сколько таких понадобится, чтобы выкупить жизнь Люце? Тридцать? Пятьдесят?»
<i>А тебе не всё равно?..</i>
Глаза Кейне расширились в изумлении, когда он вдруг ясно понял, что ему плевать. Это было страшное осознание того факта, что он действительно способен сейчас встать, пойти в ту деревню и убить столько человек, сколько потребуется. И едва ли его рука при этом дрогнет.
<i>Ты ведь некромант…</i>
Кейне судорожно вздохнул и сжал одеяло. Люце обеспокоенно посмотрел на него, но любимый промолчал. Он сверлил своими разноцветными глазами пустоту, и словно вёл внутренний диалог с кем-то, слышимым только ему. И при этом лицо его не выражало ничего хорошего.
«Но это будет означать конец всему… Люце никогда не простит мне столько смертей ради его спасения. Тем более речь идёт о беззащитных людях, которые не сделали нам ничего плохого. Не пытались напасть, лишь боялись. Он никогда не сможет быть со мной после такого…»
<i>Зато он будет жить…
Жить…</i>
- Ты куда? – удивлённо спросил Люце, с трудом садясь на кровати.
- Извини. Я скоро вернусь.
Кейне вышел и не стал ничего объяснять, но вовсе не потому, что боялся передумать. Он просто уже мысленно считал по магическим формулам, сколько обычных жизней та сторона потребует за одного эна-целителя, душа которого уже практически исчезла из этого мира.
Алисандр шёл позади всей группы боевых магов, скрывая собственное энергетическое поле за чужим щитом просто потому, что он не мог бы создать его для себя, даже если бы очень захотел.
Напряжение висело в воздухе, подобно грозовой туче, иссиня-черной, готовой вот-вот разразиться настоящей бурей: все, кто отправился на задание с Алисандром Лауром, молчали и крались по зимнему лесу совершенно бесшумно, боясь хоть чем-то выдать своё присутствие. Слишком яркими были воспоминания об участи, постигшей предыдущую группу: из выживших только Охотница, которую вот-вот должны казнить за пособничество беглому некроманту, укравшему эна-целителя. И никто не гарантирует, что с ними всеми не случится то же самое. Некромант стал сильнее. Некромант прошёл уже через один бой с опытными магами и легко выжил. Та группа надеялась на Охотницу, а эта поставила всё на «огонь», неукротимый и яростный. Но хватит ли этого для того, чтобы убить сына Смерти?
Вообще-то сам Алисандр лично против эктоса ничего не имел, да и к некромантам относился довольно спокойно, только вот приказ короля есть приказ, и обсуждать его не положено, даже если Нэй, узнав о задании партнёра, устроил жуткий скандал (чего раньше никогда не случалось), накричал на Алисандра, а потом, по словам Кая, весь вечер прорыдал, закрывшись в ванной. Такого за своим партнёром Лаур не помнил. Нэй был будущим герцогом, умение сдерживать эмоции было у него в крови. Но, наверное, даже стальные нервы не выдерживают, когда знаешь, что твоего любимого скоро будут убивать.
Утром Нэй стоял, не выспавшийся и мрачный, скрестив на груди руки и молча следя за тем, как его партнёр кутается в дорожный плащ, ещё раз проверяет сумку, поправляет ботинки. Алисандр тогда не ушёл из дома. У него просто не хватило решимости. Ему казалось, что этим он точно перечеркнёт всё окончательно. И тогда он просто заночевал в гостиной. Казавшийся удобным роскошный диван совершенно не подходил для сна, хотя спать в ту ночь Лауру и не пришлось. В голове крутился весь прошедший день: Сесиль, аудиенция короля, Нэй…
«Нет… - приказал себе парень, - о нём я думать не должен».
Потому что тогда он знал, что если позволит мыслям взять верх, то сознание убедит его в том, что он должен остаться, и любовь перевесит долг со значительным отрывом. Так что думать нельзя. Точнее можно, но о чём угодно, только не о своём партнёре. «Вода»… это подходило Нэю как ничто другое. Спокойный, тихий и уравновешенный… кто же знал, что плотину может сорвать, и тогда тихая заводь обратится чудовищным потоком?
«…я не хочу терять тебя…»
Алисандр до крови прокусил собственную руку.
А потом утром Нэй вдруг появился внизу, спокойный и величественный, как всегда. В это мгновение Алисандр вспомнил того сероглазого парня, с которым он даже боялся заговорить в школе, который, казалось, должен был растоптать его, как мелкую букашку. И теперь Нэй был именно таким.
Совершенно бесстрастно, без малейших эмоций наблюдал он за тем, как Алисандр надевает ботинки, как он затягивает тесёмки тяжёлого дорожного плаща и поправляет съехавшую с плеча сумку. Тогда Лаур больше всего боялся смотреть ему в глаза. Он боялся прочитать в них, что это конец. И с каждой секундой ледяное молчание убеждало его в этом всё больше.
И лишь когда Алисандр уже открыл дверь, так и не дождавшись от любимого ни одного слова на прощание, Нэй вдруг набросился на него, сгребая, прижимая к косяку и целуя так отчаянно, что никаких слов потом уже не было нужно. Всё было в глазах партнёра, в его движениях и немой мольбе, которая разрывала сердце Алисандра на части.