Парню оставалось лишь послушаться. Его лицо покраснело, хотя за месяц он успел немного привыкнуть к тому, как на него реагируют другие ученики. Предсказательницы на третьем ряду оживились, и одна из них послала Люце очаровательную улыбку, на которую тот неуклюже ответил. Девочки захихикали и зашушукались, явно обсуждая его.
- Что ж, эна-целитель… кто-нибудь расскажет мне, чем он настолько отличается от дио, что его все боготворят?
Люце почувствовал, как внутри закипает ярость. Он знал, что директор его почему-то невзлюбил. Возможно, проблема была в том, что раньше именно он был главным персонажем в этой школе. Эна-заклинатель, участвовавший в своё время в какой-то там битве, из-за чего его долгие годы превозносили до небес. И вот теперь этот сорокапятилетний мужчина был оттеснён в сторону семнадцатилетним выскочкой. Люце просто кожей чувствовал, что директор замышляет в отношении него какую-то гадость.
- Эна-целители, помимо обычных ран и переломов, могут лечить утерянные конечности, отращивая их заново. Важное отличие от дио в том, что эна работают также и с душами, леча раны, полученные в ментальных боях. И… говорят, что эна могут воскрешать мёртвых, если после смерти прошло не больше часа, - неуверенно ответила милая девушка с шестого ряда.
Судя по месту, где она сидела, она явно была медиумом. Люце, к тому же, чувствовал это по особой вибрации её души, ощущавшейся даже на таком расстоянии.
- Верно, Лана, - снисходительно кивнул директор, - давайте устроим небольшую демонстрацию!
Прежде, чем Люце успел понять, что именно сейчас будет происходить, в зале материализовался небольшой столик, с лежащей на нём неподвижной пушистой кошкой. Ученики возбуждённо загалдели, а Люце почувствовал, как по телу пробегает холод. Он ещё никогда не оживлял мёртвых. Он даже не знал, как это нужно делать, и он готов был поклясться, что директору это прекрасно известно: мужчина смотрел на него, хитро улыбаясь.
- Люце, подойди сюда, - ласково сказал он.
Сердце колотилось в панике, молодой целитель не чувствовал под собой ног, когда спускался по покрытым красным ковром ступенькам вниз, к кафедре. Его больше беспокоило даже не то, что сейчас его опозорят на всю школу. Ему было жалко бедное животное, которое убили только для того, чтобы унизить его.
На практических занятиях с Талухом они пока лишь лечили самые сложные раны и переломы, пару раз работали с душами. Но до оживления дело никогда не доходило, и вот…
- Прошу вас, - директор подтолкнул столик с кошкой к Люце, наслаждаясь растерянным видом мальчика.
А целитель всё никак не мог сосредоточиться. Это прекрасное пушистое создание с шикарной белой шерстью всего несколько минут назад, наверное, весело бегало по школе, охотясь за птицами в саду и ластясь к ученикам. И вот теперь эта кошка лежит, безвольно раскинув лапы, смотря вперёд остекленевшими глазами. Жертва тщеславия директора.
Люце протянул дрожащие руки и аккуратно, бережно положил их на мягкую шёрстку. Она ещё была тёплая.
"Живи!" - прокричал мысленно мальчик, и его руки осветились золотыми искрами.
Весь зал притих, восхищённо смотря на эна-целителя: большинство из них ещё ни разу не видели силу Люце в действии. Но проходила минута, другая… а кошка всё продолжала лежать точно также, как и до начала исцеления. Люце почувствовал, как на глазах наворачиваются слёзы. И не из-за того, что ученики в зале зашумели, явно обсуждая его провал, а потому, что он понимал: он единственный эна-целитель, и если он не поможет этому животному, то не поможет уже никто.
"Неужели она должна вот так умереть, из-за меня?!" - отчаянно подумал парень.
Он опустил голову, сдерживая рыдания. Свечение вокруг его рук погасло, и зал сразу показался каким-то серым и холодным.
- Простите, я не могу… - дрожащим голосом сказал Люце, ни на кого не смотря.
Толпа учеников притихла, а директор даже и не думал скрывать торжествующей улыбки.
- Что ж, такое бывает, молодой человек, - мужчина небрежно похлопал Люце по плечу, - не расстраиваетесь, когда-нибудь у вас получится. А это была всего лишь кошка, не стоит беспокоиться из-за того, что из-за вашего неумения она погибла.
Это было уже слишком. Люце почувствовал, как злость вперемешку с обидой рвутся изнутри, и он понял, что не сможет их удержать. Сейчас он просто повернётся к стоящему у него за спиной директору, и…
- Погибла она не из-за него, - раздался вдруг такой знакомый голос с заднего ряда.
Все ученики теперь повернулись туда, смотря на одиноко сидящего некроманта, разные глаза которого не выражали совершенно ничего. И вообще вид у него был крайне скучающий, и лишь внимательный наблюдатель, который хорошо знал Кейне, мог бы заметить, как судорожно он переплёл пальцы рук, пытаясь контролировать эмоции.
- А ещё, если вы забыли, оживлять мёртвых могут не только эна-целители.
Кейне склонил голову набок, впиваясь в лежащую внизу кошку цепким взглядом, и коротко, отчётливо и резко произнёс всего три слова на каком-то странном, шипящем языке. Свет магических ламп в зале беспокойно заметался, потревоженный неизвестно откуда взявшимся порывистым ветром. Ученики, закричав, в ужасе прижались к партам, закрывая руками голову, и в этой панике, на которую Кейне смотрел совершенно спокойно, раздалось громкое, жизнерадостное мяуканье.
Маэн стоял, словно примёрзнув к месту, не в силах вымолвить ни слова, и глядя на воровато озирающуюся кошку, которая, похоже, даже не осознавала своего чудесного спасения. Муркнув, она спрыгнула на пол, грациозно подошла к Люце и принялась доверчиво тереться о его ногу, довольно урча. Целитель не нашёл в себе сил её погладить. Он смотрел туда, на самые дальние места аудитории, и ему казалось, что Кейне сидит совсем рядом. Он чувствовал его взгляд, ободряющий и обжигающий, пронзительный и манящий, который даже на таком расстоянии заставлял сердце стучать быстрее. И страх, струившийся по телу несколько секунд назад, сменился чем-то пока ещё нечётким и малопонятным, чем-то таким, чего Люце пока не готов был признать. Зелёно-голубые глаза, выкрашенные в красный волосы, небрежно склонённая на бок голова и переплетённые пальцы… всё в Кейне неосознанно, неотвратимо взывало к целителю, искало его ответа и дрожало в страхе ощутить совсем не то, чего так сильно хотелось. Некромант хотел быть ближе к нему и боялся этого, и Люце чувствовал его беспокойную хаотичную энергию как струны, робко тянущиеся к нему.
Пульс бился всё быстрее, по классу прокатывался первый недовольный ропот, и Люце судорожно сглотнул, коря себя за то, что не может отвести взгляда от бледного лица с острыми, дерзкими чертами. Его раздирало от желания броситься вверх по ступеням и приблизиться, хоты бы просто приблизиться… а что делать дальше, он не знал.
- Прошу прощения, - раздался со стороны двери вежливый бархатный голос, на который все, включая Люце, не могли не обернуться, - мне нужно забрать Кейне. Это срочно.
Люце честно пытался хотя бы начать учить заданные на завтра руны, но с каждой минутой всё больше понимал, что это бесполезно. В голове крутились только мысли о том, что произошло в большом зале. Он впервые увидел силу Кейне, и, по сути, она не показалась ему какой-то страшной или пугающей, хотя он и знал, что для исцеления некроманты используют силы другого мира, что они черпают необходимую энергию из смерти. В книгах было написано, что некромант способен открывать что-то вроде канала, соединяющего этот мир с потусторонним, и чем больше энергии он по этому каналу хочет переправить, тем сильнее он должен быть сам, и тем сложнее будет проводимый ритуал. Во многом дар Кейне походил на дар Люце: они оба зависели от времени, прошедшего с момента смерти, они оба могли концентрировать энергию и использовать её в своих целях. Только вот целитель до сих пор не мог забыть тот холод, окутавший его тело за мгновение до того, как кошка вернулась к жизни. Казалось, что весь его дар в панике заметался, чувствуя присутствие того, что было абсолютно противоположно ему по природе. Конечно, книги - это хорошо, но увидев дар некроманта в действии, Люце впервые осознал, насколько велика пропасть между ними. Кейне был Смертью, её воплощением и представителем в этом мире. Люце же нёс жизнь, он весь был посвящён людям, он жил ради того, чтобы жили они. И эта мысль не давала целителю покоя. Он со своим состраданием, со своей безусловной привязанностью к некроманту, порой забывал о его сути. Он видел перед собой лишь красивого, несчастного и одинокого парня, и тянулся к нему, стремясь помочь. Было большой глупостью закрывать глаза на то, что Кейне не просто несчастный маг, и Люце готов был ненавидеть себя за то, что почти полностью поддался этому заблуждению.