Вспоминался и случай, имевший место в прошлом году: дорога обвалилась в момент движения военной колонны — тридцать два [10] грузовика рухнули в пропасть на выходе из виража. Лишь водитель тридцать третьей машины успел затормозить и поднять тревогу.
Последний крутой вираж, и мы оказались на земляной плотине, напрямую пересекавшей ледник. И зачем я решился на самоубийство?! Из-под автобуса выползали целые льдины. А потом, буксуя в нескольких десятках сантиметров от вертикальной пропасти глубиной в тысячу двести метров, автобус вполз на перевал Зоджи-Ла. Люди, которых доконала тряска и приступы «морской болезни», вздохнули с облегчением. Ощущая на себе все эти прелести путешествия в наши дни, стоит задаться вопросом: так ли уж чудесно, как считают некоторые, изобретение колеса?
Еще один вираж, и дорога углубилась в горы. Мы миновали перевал. И в ту же секунду исчез альпийский пейзаж долины Сонемарг. В мгновение ока пропали влажные южные склоны Гималаев, и появились сухие, пустынные северные склоны. Автобус бежал по широким долинам, окаймленным скалистыми пиками, которые один за другим уходили в бесконечность.
Я наконец попал в пустынный мир высокогорных тибетских плато, которые так любил. Ледяной воздух и кристально чистый свет сразу вернули меня к предыдущим путешествиям, к долгим месяцам, проведенным на тропах Непала и Бутана. После чудесных дней, прожитых в Гималаях, я спрашивал себя, не окажется ли эта новая экспедиция разочарованием? Будет ли что еще исследовать, если через Гималаи ходят автобусы, если у базового лагеря Эвереста построили современный отель с кондиционированным воздухом, если туристы заполонили Бутан? Мустанг пока еще оставался запретным районом, но непальцы, быть может, намеревались открыть «мое княжество» перед ордами туристов, которые быстро покончат с гармонией этого крохотного рая.
В мире слишком мало мест, могущих сравниться по красоте с Гималаями. Если Кашмир с его затененными озерами, в которых отражаются заснеженные вершины, похож на общепринятый образ рая, то северным склонам Гималаев с их резким и прозрачным светом, льющимся на вершины гор, которые тянутся на сотни километров, присуща суровая краса, обращенная к душе.
Трясясь на выбоинах, я вспоминал о первых европейцах, перешедших Зоджи-Ла и достигших Ладакха. Первым из них был неграмотный португальский купец по имени Диего д'Альмедиа. Он совершил свое путешествие — по-видимому, в одиночку — между 1600 и 1602 годами, и его весьма поразило увиденное: «Страной управляют странные христиане, монахи которых похожи на португальских монахов». Он рассказал обо всем епископу Гоа, который сначала решил, что Диего побывал на китайской границе, где, как известно, издавна обосновались [11] христиане-несторианцы. Прошло некоторое время, пока не стало ясно, что Диего побывал в неведомой стране — Ладакхе.
Лет через тридцать в Ладакх явились миссионеры, капуцины и иезуиты, которые несколько раз пересекли страну и побывали в тибетских миссиях Тсапаранга, Лхасы и Шигацзе. Эти католические миссии процветали почти сто пятьдесят лет, до 1745 года. А потом, насколько известно, в Гималаях не было ни одного европейца до Уильяма Муркрофта, одного из самых просвещенных английских исследователей. Он прошел по Зоджи-Ла в 1830 году.
Наш автобус остановился в Драсе, первом селении после перевала, где власти установили контрольный пункт. Именно здесь в 1820 году Муркрофту передали Библию, датированную 1586 годом. Кто ее потерял или оставил: Диего или какой-то миссионер? Скорее всего она принадлежала миссионеру, ведь купец был неграмотным.
Проведенные Муркрофтом исследования фауны и флоры Ладакха очень интересны; к несчастью, Муркрофт и его компаньон Требек умерли во время своего единственного большого путешествия. Муркрофт не успел написать историю своего путешествия, о котором мы знаем лишь из его дневника и подробных заметок, доставленных в Индию слугой после его смерти.
Именно из них нам известно, что между 1820 и 1825 годами он встретил в Ладакхе, недалеко от Драса, человека, похожего на бродягу. На самом деле то был венгерский ученый-востоковед Кереши Цчома, который отправился на восток в поисках истоков происхождения своего народа. Кереши был молодым серьезным человеком, склонным к приключениям. Муркрофт посоветовал ему вместо скитаний по Гималаям осесть где-нибудь и изучить местный язык. Он дал ему денег и представил доверенному лицу ладакхского князя, уроженцу Заскара. И Кереши Цчома отправился вместе с ладакхцем в Заскар, где изучал тибетский язык и стал затем крупнейшим знатоком тибетской культуры, пионером гималайских исследований. Кереши Цчома, первым из европейцев посетивший Заскар, пробыл там десять месяцев, с ноября 1823 по август 1824 года, а затем и целую зиму следующего года. Он страдал от ужасных морозов и замуровал себя в келье, чтобы без помех изучить тибетский язык. Очень жаль, что он ничего не написал о своих впечатлениях об этом крае; во всяком случае я не смог найти документов, в которых бы Кереши поведал о своем долгом пребывании в стране.