Великое празднество Дионисий завершали драматические спектакли, премьеры новых пьес и раздача общественных призов. По такому случаю был увенчан Демосфен — sub auspiciis Phalli[160].
В празднестве Тесмофорий могли участвовать только женщины, мужчины туда не допускались, и если какой-нибудь мужчина осмеливался пробраться туда, ему грозило суровое наказание. Но исключенный из празднеств мужской пол все же был на них представлен, поскольку дамы-участницы, честные замужние жены из аристократических семей, пристроив уже известный нам символ на конец длинных жердей, торжественно несли его во главе шествия.
В Италии статуи бога Приапа сделали тоже привычным ненамного более скромный вид истукана. Здесь символ означал и защиту от всяких напастей, бед, хворей, а также защиту от всякого колдовства. Его можно было видеть в садах, в дверях домов и над очагами. В городе Помпеи — на печке у пекаря, на корабельном носу, на солдатских щитах и даже… на кладбищах. Мне доводилось видеть отличные экземпляры фаллических надгробий в этрусском музее в Перудже, этакие трогательные знаки супружеской памяти.
Плиний пишет («Естественная история», книга XXVIII, 7), что во время триумфального шествия военачальника-победителя под парадную колесницу подвешивали фаллос как защиту от зависти. (Языческие верования, постоянно внушавшие страх перед окружающим миром, считали его разрушителем магических чар зависти.)
Плиний пишет также, что божественному символу молились даже девы-весталки. Один из переводчиков, как и положено ученому человеку старой закваски, в примечаниях спешит добавить: именно те девы поклонялись ему, кому «менее всего полагалось даже думать о таких вещах»[161].
Обряды почитания фаллоса, точно так же, как и в Элладе, происходили при большом стечении народа, на глазах всего света. В Лавиниуме[162], например, его несли по всем улицам, на главной площади процессия останавливалась, дамы-аристократки из самых именитых семей города выходили вперед и надевали на него венок.
О культе фаллоса в Сирии Лукиан[163] рассказывает интересные подробности. В Иераполисе[164] перед храмом бога Солнца ввысь вздымались два громадных изваяния-символа фаллической формы. Об их размерах древнегреческий писатель приводит ошеломляющие цифры. Если принять на веру хотя бы их десятую часть, то эти столпы могли бы быть высотой с церковную колокольню.
Празднество в честь бога Солнца начинается с того, — свидетельствует писатель, — что кто-нибудь влезает на вершину столпа. Как и зачем? Этого Лукиан не сообщает. Достаточно того, что наверху он устраивается на своего рода деревянной площадке для отдыха и остается там целых семь дней. Еду и питье поднимает на цепи. Спать нельзя, да он и не осмеливается, потому что если невзначай и задремлет, то к нему может заползти священный скорпион и так его укусит, что сон тут же слетит с него.
А гам внизу собирается толпа верующих. Они проходят чередой перед жрецом и кладут перед ним полагающиеся подарки, а жрец громко выкликает имя дарящего человеку наверху. Тот ударяет в гонг и бормочет молитву в честь дарителя.
Уменьшенную копию символа-оберега, дающего благословение, обычно носили при себе в качестве амулета. В музейных витринах из-под стекла бросают вызов стыдливости современных посетительниц великое множество таких символов. Бронза, дерево, мрамор, коралл — это материалы для простой бижутерии, а вот на груди знатных дам красовались безделушки из янтаря, слоновой кости, полудрагоценных камней, серебра, золота. (В Древнем Риме их даже вешали на шею детям как оберег от «дурного глаза» и порчи.)
В Индии женщины, обратившиеся в христианство, все же упрямо продолжали носить их. Миссионеров возмущало, что у индийских девушек и женщин христианок вместо крестика или изображения Богоматери на шее продолжает болтаться этот поганый брелок, на тамошнем языке — лингам. Все же проповедники не осмеливались проявлять чрезмерную настойчивость в отношении этой неприличной моды, опасаясь, что новообращенные женщины восстанут и скорее вернутся в язычество, чем расстанутся с привычным и милым их сердцу амулетом. Поэтому они предпочитали сами смиряться в этом больном вопросе. Ладно, носите эти ваши лингамы, раз вы уж так цепляетесь за них, но выгравируйте на них маленький крестик, что нейтрализует языческое воздействие амулета.
160
Sub auspiciis (лат.) — по воле, по усмотрению; при чьем-либо благожелательном отношении.
161
Переводчик этот — Готфрид Гроссе, проповедник в Каленберге и член Общества естественных наук в Галле (Франкфурт-на-Майне, 1796. Т. VIII. С. 31).
162
Древний город в центральной Италии, по преданию, основан Энеем и назван так в честь его жены Лавинии. — Прим. ред.
163
Лукиан из Самосаты (ок. 120 — ок. 190) — один из самых оригинальных и остроумных греческих писателей-сатириков, вольнодумец и безбожник. — Прим. ред.
164
Древний город во Фригии (Малая Азия), центр поклонения богине Лето в античные времена. — Прим. ред.