Совестливость — мудрость, превосходящая все добродетели, а также чувства справедливости и достоинства характерны для слонов. «Эти качества, — пишет Плиний, — редко встретишь и у людей».
В этом что-то есть. Только нужно некоторое благорасположение, чтобы принять примеры, приводимые Плинием, в качестве достоверных случаев.
У сирийского царя Антиоха было два боевых слона: Аякс и Патрокл. Аякс был вожаком. В таковом качестве ему однажды выпало перевести все слоновье стадо вброд. А он вдруг заупрямился, попятился и не захотел даже войти в воду. Тогда погонщики громко объявили, что вожаком станет тот, кто не испугается течения в реке. Патрокл это понял, вошел в воду и перевел все стадо. Судьба Аякса была решена — его отстранили от «должности», новым вожаком стал Патрокл со всеми сопутствующими привилегиями и знаком отличия — большущей серебряной цепью на шее. Аякс так опечалился своей неудачей, что совсем отказался от пищи и погиб голодной смертью.
И еще одна черта. Слониха подпускает к себе самца только раз в два года, да и то лишь на пять дней. На пять дней они удаляются в лес, потом, искупавшись, возвращаются в стадо. Толстокожие не знают ни разводов, ни соперничества за обладание самкой[200].
А вот для льва, царя зверей, весьма характерна одна поистине царская добродетель — великодушие. (Так говорит Плиний.) Одна беглая рабыня пробиралась по лесу, вдруг, к величайшему ее испугу, очутилась нос к носу с несколькими львами, готовыми к прыжку. В ужасе женщина взмолилась, чтобы они не трогали ее, причитая, что она всего лишь слабая женщина, да и то беглая рабыня. И что же? Львы не тронули ее, дав ей дорогу; как пишет автор: «К славе царя зверей, ему не подобала такая добыча».
Другая черта характера льва, и уж совсем не царская, — благодарность. (Это уже я говорю, а не Плиний.)
Некто Эльфис из города Самос плыл на корабле вдоль берегов Африки, в одном месте он пристал к берегу и пошел осмотреться вокруг. Шел он себе шел, как вдруг наткнулся на ужасного льва с разинутой пастью. В страхе вскарабкался он на дерево и взмолился богу Бахусу, прося о помощи, наобещав разного, что в таких случаях обещают. Лев, однако, вовсе не стремился достать его, он мирно разлегся под деревом и все поворачивал к нему свою разинутую пасть, как будто бы просил о чем-то. И тогда человек заметил, что в пасти у него: в самое небо вонзилась острая кость. И он решился помочь, слез с дерева, сунул руки в пасть зверю и вытащил кость. А лев не только не тронул его, а сопровождал до самой стоянки корабля и, пока корабль стоял, принес к нему всю свою добычу. Элфис же, верный своему обету, в Самосе построил храм богу Бахусу. Этот храм греки с почтением называли храмом Диониса с разверстой пастью.
Благодарный лев с открытой пастью появляется также и в других памятниках древней науки, притом в разных вариантах. Самый известный из них — история беглого раба Андрокла. Тот в своих скитаниях набрел на львиное логово, но лев, вместо того чтобы напасть, вилял хвостом, показывая поднятую лапу, только на этот раз не осколок кости торчал из пасти, а в лапе застряла колючка. Человек вынимает колючку, лев в благодарность делит с ним свое жилище и приносит добычу; человек вялит куски мяса на солнце и тем питается. Со временем, однако, ему надоедает такое полуживотное существование, и он сбегает от этого льва. Однако, как говорится, попадает прямо из огня да в полымя: его ловят и возвращают прежнему хозяину, приговор того краток и жесток: «Ad bestias!» — бросить на съедение диким зверям в цирке.
Здесь рассказ полнится новым волнующим эпизодом. В цирке на раба выпустили огромного льва; от одного вида и ужаснейшего рыка такого страшилища человек застыл ни жив, ни мертв, очнулся лишь тогда, когда лев, вместо того чтобы разорвать жертву, улегся перед ним и стал дружелюбно лизать ему ноги. Только что не мурлыкал. Так вот. Это был тот самый лев, который делил с ним логово в пустыне! Его тоже поймали. Он признал своего спасителя, а тот его тоже; последовала душещипательная сцена; народ шумел и требовал пощады; раба помиловали и подарили ему его льва.
Эту историю, которая так и просится на киноэкран, якобы поведал один очевидец — Апион, философ из Александрии. Из его записок ее взял на заметку Авл Геллий и обеспечил ей дальнейшую жизнь в своей книге «Аттические ночи». Позднее, во мраке средневековья, она не затерялась и счастливо добралась до того самого монастыря, где приблизительно в XII веке родился знаменитейший сборник «Gesta Romanorum». Неизвестный автор, несколько изменив текст, внес историю Анд-рокла в свой сборник, сохранив ее до наших дней. До Венгрии она дошла в 1695 году: тогда «Gesta Romanorum» вышла на венгерском языке в переводе Яноша Халлера.
200
Должен заметить, что рассказы о способности слонов испытывать чувства нельзя низводить до уровня вымысла или сказок. Летописцы, уделяющие внимание психологии животных, увековечили удивительные истории. Об одном разумном слоне рассказывает знаменитый естествоиспытатель Бюффон. Дело происходило в Неаполе. Слон этот, кроме всего прочего, носил в больших медных баках воду для каменщиков. Слон подметил, что если в каком-то баке появлялась дырка, то его отсылали к меднику для починки емкости. Так вот теперь, когда какой-нибудь бак давал течь, слон направлялся прямо к меднику, ждал, когда тог залатает дырку, шел назад за водой и только тогда шествовал к каменщикам. Другой случай: в парижском зоопарке посетителям запретили кормить слона, потому что он сладостями испортил себе желудок. Теперь сторож всякий раз вмешивался, когда кто-нибудь из посетителей хотел протянуть слону угощение. Слон терпел было такое вмешательство, потом возмутился, потянул хоботом грязной воды с- илом, и при первом же случае обрушил грязный поток на вмешивающегося в его дела сторожа.