А д а м о в. Н-да, сюрпризец, ничего не скажешь.
Ш е в л я к о в. Ну нет, сказать кое-что вам все-таки придется! Отдел не меньше виноват, чем сам рабочий! Черт вас не поймет. И ведь трудились вы все время вроде неплохо, отлично даже трудились! (Кричит.) Что случилось? Объясни, почему замариновали такое важное задание? Губы кусаешь… Имей в виду, ты в первую голову ответишь, Артемий Николаевич!
А д а м о в (угрюмо). Шишки на Макара валятся: старая истина.
Ш е в л я к о в. Кто непосредственно выполнял заказ штамповки, кому ты его поручил?
А д а м о в (совсем мрачно). Ладно. Разберусь во всем, доложу и тебе, и Крутову. Принято!
Ш е в л я к о в (гневно). «Доложу, доложу»… Доложить ты сумеешь, не сомневаюсь! (Уходит.)
А д а м о в, выждав секунду, несколько раз резко нажимает кнопку настольного звонка. Входят А н н а Г е о р г и е в н а и М а л о з е м о в.
А д а м о в. Садитесь! Где Ручьев?
М а л о з е м о в. Не приходил еще. (Быстро.) Кажется, у него с утра какая-то тренировка за городом.
А д а м о в (свирепо). За городом? Чудесно! Я ему покажу «за городом»… Известно ли вам, уважаемые, что случилось в цехе штамповки?
М а л о з е м о в. Да. Звонили оттуда. Клянут нас на чем свет стоит.
А д а м о в. Клянут… Это еще только цветочки, ягодки впереди. (Кричит.) Под суд идти придется, не думайте! Не шутка! Человека искалечило!.. Из-за кого, я спрашиваю, из-за кого!.. Р-работнички милые! (Гремит.) Где Ручьев? Почему не вижу Ручьева? Ему дана работа над новым защитным устройством для штампа, а он не является?!
А н н а Г е о р г и е в н а (поднимаясь, медленно). Не кричите, Артемий Николаевич. Ручьев здесь ни при чем. Я виновата, я не выполнила задание.
А д а м о в. Вы? То есть как это — вы? Насколько я знаю, дело поручено ему, а не вам. Ваша фамилия Сербова, а не Ручьев. Не так ли?
А н н а Г е о р г и е в н а. Да. Я Сербова, Анна Георгиевна. И тем не менее во всем виновата именно я.
М а л о з е м о в (удивленно). Анна Георгиевна?
А н н а Г е о р г и е в н а (быстро). Ага, вы тоже вспомнили, Игорек… Это было уже давненько, Артемий Николаевич. Леонид некоторое время отсутствовал в отделе, а тут запрос за запросом из цеха… В общем, я предложила Леониду… Леониду Петровичу: мол, могу взять это задание на себя. Принцип устройства мы обсудили, договорились… Постойте, постойте, чему вы удивляетесь? Ведь передача заданий в связи с тренировками Ручьева у нас нередко практикуется! Так было и на этот раз! Готовится к олимпиаде…
А д а м о в (пристально глядя на Анну Георгиевну). Интересно! А почему же я об этой передаче ничего не знаю?
А н н а Г е о р г и е в н а. Тут, пожалуй, повинен Леонид Петрович. Мы условились, что он сам об этом вам сообщит.
Стук. Дверь приоткрывается.
Л е о н и д (на пороге. Он весел, оживлен). Алло, стучусь: можно? Что за неожиданный сбор? И от меня в секрете… Реорганизация? Новые задачи?
А д а м о в (хмуро). Садись! (Помолчал.) Вот что, Леонид Петрович, беда стряслась. Новое защитное устройство для штампа мы не спроектировали, и в результате в цехе тяжко пострадал рабочий.
Л е о н и д (опешив). Что? Как пострадал? Не может этого быть!
А д а м о в. Да, произошло несчастье. (Пауза.) А кто виноват, что так случилось, как полагаешь, дорогой?
А н н а Г е о р г и е в н а (вскакивая, возмущенно). Это запрещенный прием, Артемий Николаевич! Некрасивый, подлый прием! Это похоже на провокацию! Леонид Петрович, конечно, попытается выгородить меня, заявит, что ничего подобного не было… (Леониду, резко.) Воздержитесь от разговоров, Ручьев. Я достаточно самостоятельна, чтобы отвечать за свои поступки! (Адамову.) Снова и снова повторяю: Леонид Петрович мне передал задание, а я его не выполнила! Должна была сделать — и не сделала, моя вина. Все! На этом будем считать вопрос окончательно выясненным! А теперь… прошу вас, разрешите мне уйти домой, Артемий Николаевич. Согласитесь, я имею некоторое основание нервничать, волноваться и… и мне просто необходимо побыть сейчас одной. (Повернулась, ушла.)