Н а д я (упавшим голосом). Ой, тетя Тоня, вот именно что правда. Все, о чем говорит Павлик, так оно и есть на самом деле. Я это точно знаю.
Я к о р е в а. Ты? Точно? Откуда?
Н а д я. Мне Леня сам сказал. Я с ним говорила.
Я к о р е в а (опешив). Вон как? (Пауза, про себя.) Разоткровенничался… Зачем разоткровенничался? (Вдруг, шагнув к Наде, резко.) Слушай, ясочка, а дальше… Только правду! Не от тебя ли, милая, дальше весь этот разговор пошел?
Н а д я (тихо). От меня, тетя Тоня. Я… Мне… ну, в общем, да, от меня!
Я к о р е в а. Так вот, значит, откуда оно все взялось. Тебе доверились, а ты… Эх, Леня, Леня, простачок.
Н а д я. Да «простачок»… Ваш распрекрасный Ленечка, знаете, кем оказался… (Закусив платок, с трудом сдерживает слезы.)
Я к о р е в а. Ваш? Погоди, погоди, почему ваш? (Ахнула.) Вот оно что!.. (Обняла Надю.) Стало быть, опять Ленька к Сербовой переметнулся, да? Вот баба клятая, и чем она его привораживает!
Н а д я (освобождаясь от объятий). Ой, да ничего вы не поняли, ну ни капельки!
Я к о р е в а. Но-но! Ревность, милая, всем понятна. Знаю, у самой бывало. Только скажу тебе, девушка, — любовь не так поворачивать надо, злобой-злостью ничего не возьмешь. (Придвигается и вновь обнимает ее.) Сейчас не время против парня идти, наоборот, к себе его привлекай! И хороший ты мой, распрекрасный, все, что хочешь, для тебя сделаю! И делай! Дорожкой расстилайся! А уж когда он, шленда, у тебя вот где будет… (Сжала кулак.)
Н а д я (снимая с плеча ее руку). Вы любили когда-нибудь, тетя Тоня?
Я к о р е в а. Еще бы! Не раз. Я и сейчас — живая женщина.
Н а д я. И вы терпели, когда о вашей… о вашем отношении к человеку кто-нибудь вот так же, по-жабьи, квакал?
Я к о р е в а. Что-о? Это я квакаю? Я жаба, по-твоему?
Н а д я (вскакивая). Жаба! Жаба! Жаба разнесчастная! Подождите, еще собрание будет общезаводское, там всех вас на чистую воду выведут, про все ваши подлости люди узнают!
Я к о р е в а. Стой, стой… Значит, ты заодно с Павлушкой, вместе пакостничаете! Может, ты еще есть самая заводила, а? (Вдруг хлопнула себя по лбу.) Ой, голова я, голова! Ну, конечно, Павлушка под ее дудку пляшет! Не иначе!
Н а д я (кричит). Да, да, под мою! Идите отсюда! Разговор, окончен.
Я к о р е в а (елейным тоном). Ладно, ладненько, до свидания. Но только, милая, разговор не окончен. Весь разговор еще впереди, он с тобой еще будет, не беспокойся! (Поспешно уходит.)
Н а д я взволнованно шагает по комнате.
Появляется Б о г а т ы р е в.
Н а д я. Долго ты. Я уже собралась уходить.
Б о г а т ы р е в. Задержал Трифонов. (Сел на диван, ероша волосы.) Похоже, Надя, все складывается так, как тебе хотелось. Между прочим, ты еще не обедала? Пойдем вместе в столовую.
Н а д я (останавливаясь, с ненавистью глядя на Богатырева). Никуда я с тобой не пойду! Ни-ку-да! И еще: как бы все ни складывалось, товарищ Богатырев, лично тебе это ничего не даст! Я тебя не люблю и никогда не полюблю!
Б о г а т ы р е в (он ошарашен). Что такое?.. С чего ты вдруг эту песню завела?
Н а д я. Вот так и запомни! Не люблю и любить не буду! Ничего тебе не поможет!
Б о г а т ы р е в (вспылив). Да ну тебя к лешему! Знаю! Давно запомнил! Тоже новость сообщила…
Пауза.
Б о г а т ы р е в (глядя в сторону, угрюмо). Чего мы с тобой лаяться начали, Надя? Глупо. Не время, не место, да и причины нет. Или я что-то проморгал — есть причина?
Н а д я (тихо). Извини меня, Павлик. Дура я…
Б о г а т ы р е в. Ага, дура! Садись, не стой столбом! Хочешь узнать, о чем Трифонов сейчас со мной беседовал? По-моему, это не его слова. В глубине — я чувствую — он наше мнение разделяет, но… Существуют, говорит, соображения — у кого, не назвал, очевидно, у начальства, — мол, по истории Ручьева не надо поднимать шума, для завода ущербно. Ручьев — талантливый малый, выдающийся спортсмен. Выбьем парня из седла, другого Ручьева не скоро найдем. Для коллектива — потеря.
Н а д я (резко). Потеря, да?
Б о г а т ы р е в (несколько смущенно). В этом смысле верно, конечно. Не видеть этого нельзя.
Н а д я. Так. Очень хорошо, Павлик. (Вдруг кричит.) А я вот вижу другое! Да, да, это тоже не видеть нельзя. Сидел тут только что вожак молодежный, а сейчас сидит черт-те кто — спортивный болельщик!