Р о ж к о в а. Какая ложь?
Р о ж к о в. Играем в жмурки. Прятала Толину фотографию, уговорила меня не протестовать. Чего не сделаешь любя? А Ленька стал подозревать, догадываться. Сами дали ему отведать горечь лжи, и теперь он знает ее вкус. Сказал мне недавно: «Об этом пусть со мной не говорят. Никто и никогда».
Р о ж к о в а (с тревогой). Почему он это сказал?
Р о ж к о в. Не вздумай его спрашивать. Умоляешь не пускать Леню в авиацию, а в школе, встречаясь с старшеклассниками, я им рассказываю о героизме отцов, зову в аэроклуб. Не могу быть там одним, здесь — другим. Подлаживаться к твоему отцу? Приспосабливаться? Лучше куда глаза глядят…
Р о ж к о в а. Ну и беги! Беги. Детей у нас нет, Леня уже взрослый. В твоей опеке не нуждается. Проживем! (Снова плачет.) Уходи!
Р о ж к о в. Не уйду. Не только тебе сны снятся. И мне однажды Толя приснился. Взял меня за грудки, крепко тряхнул и сказал: «Не виляй, Дима, курс держи точный. Сейчас ты в ответе за меня, за мою семью, за твою горькую, неразделенную любовь. За все ты, живой, сейчас в ответе». Не уйду! И лжи больше не потерплю. И парню верну его настоящую фамилию.
Р о ж к о в а резко вскочила с дивана, подбежала к мужу, почти истерически закричала.
Р о ж к о в а. Вот как?! Не потерпишь? А кому нужна твоя правда? Кому? Всю войну одна горе мыкала. Где были Толины верные друзья? Кто обо мне вспомнил? Где были твои товарищи, когда тебя оклеветали, забрали от меня, опять превратили меня в мать-одиночку?
Р о ж к о в. Успокойся.
Р о ж к о в а. Не утешай. Хватит! А между прочим, Толин напарник, летчик Лаврушин, жив, в героях ходит. И даже книжку написал. Помянул там о подвиге старшего лейтенанта Анатолия Постника. А о вдове, о сироте? Ты мне сам рассказывал — он все знал. Ну, чего уставился? Тебе, может, книжку Лаврушина показать? Сколько их было в киоске — все скупила, чтоб не попалась тебе в руки.
Р о ж к о в (с поразительным спокойствием). Зачем?
Р о ж к о в а. Пожалела тебя, правдолюбца. Тебя он даже словом не помянул. Знаю я, Дима, правду, что причиняет боль, знаю. Попробуй, напиши старому фронтовому другу Лаврушину. Напомни ему, как он плакал, когда вернулся на аэродром один, без Толи. Прочтет твое письмо, скомкает и… Станет знаменитый летчик-испытатель Лаврушин, Герой Советского Союза, знаться с Рожковым! Нужен ты ему, технарь!
Р о ж к о в (с тем же спокойствием). Не буду я писать Лаврушину. Не будет он читать моих писем. А ты (Рожков вытащил из кармана надорванный конверт), ты его письмо почитай. Читай. (Ушел.)
Р о ж к о в а присела к столу, на котором светит настольная лампа, сначала читает молча, потом вслух.
Р о ж к о в а. «Верю и сомневаюсь, хотя теперь не верить нельзя. Все мои письма Екатерине Антоновне Постник возвращались со штампом «адресат выбыл». Только однажды получил письмо с неразборчивой подписью. В том письме требовали, чтобы я больше не обращался к несуществующей Е. А. Постник. Из твоего села, Дима, мне сообщили, что ты с фронта не вернулся. И помянул я раба Дмитрия в своих молитвах. А вы, черти, здравствуете, живете одной семьей — это же чудесно! И Ленька — чудесный парень. Если бы не эта случайная встреча, не поразительное сходство парня с отцом…» Дима! (Оглянулась, но в комнате никого нет, и она продолжает читать.) «…Собрались ребята, а я гляжу только на него, думаю о Толе… Завтра с Ириной — это моя жена — приедем к вам…» Дима! Папа! Папа!
Входит А н т о н С а в в и ч, он в ночном халате.
С о к а л ь с к и й. Что случилось? (Зажег верхний свет.) От кого письмо?
Р о ж к о в а. От человека, которого ты обманул. От Лаврушина. Только не надо притворяться, папа.
С о к а л ь с к и й. Да, обманул. Бывает и обман во благо. Этот обман — для твоего же спокойствия и благополучия.
Р о ж к о в а. Как ты печешься о моем благополучии!..
С о к а л ь с к и й. Тебе моя забота в тягость?
Р о ж к о в а. Ты требуешь уважения от Димы, хочешь, чтобы Ленька тебя любил…
С о к а л ь с к и й. Хватит! К их черной неблагодарности я уже привык. Но чтобы родная дочь…
Р о ж к о в а. Ты этого человека, Лаврушина, совсем не знаешь!
С о к а л ь с к и й. И знать не хочу. Тебе он зачем? Явится сюда, будет растравлять рассказами о погибшем.