В а л е н т и н (остановился у корыта). Протекает?
Л и п а. Течет, холера ее возьми! Прогнила за зиму крыша окончательно. И веришь ли, полезла я ее чинить, а она и вовсе провалилась, едва я ноги вытащила. Чуть сама в корыто не ухнула.
В а л е н т и н. Плотников нет?
Л и п а. Есть-то есть, как не быть…
В а л е н т и н. А председатель что?
Л и п а. Да что председатель… Такой-то и председатель! Все прошлое лето ходила клянчила крышу перекрыть. Жмется Кисель, копейку боится истратить. Племянник вот мой, Терентий, обещал исправить, да недосуг все, дел у него выше головы. Агроном он, академию недавно кончил… Да что это я, дура старая, как зовут — и не спрошу.
В а л е н т и н. Валентин.
Л и п а. А величать?
В а л е н т и н. Да зачем величать?
Л и п а. Как же, милый! Ты доктором у нас, а у нас таких людей уважают. Ну-ко?
В а л е н т и н. Петрович.
Л и п а. Валентин Петрович. Валюта, значит, Валюша, Ванюша. Почти одно.
В а л е н т и н. Дайте-ка мне топор, Олимпиада Федоровна.
Л и п а. А там, у крылечка, в чурбанчик воткнут… Да зачем тебе топор?
В а л е н т и н. Крышу пойду посмотрю.
Л и п а. Да полно, Валентин Петрович, я уж кого-нибудь из мужиков упрошу. Не докторское это дело — по крышам лазить.
В а л е н т и н. Ну как не докторское? Тоже вроде лечить буду.
Ушел. Вбегает Н а с т я. Совсем девчонка, похоже, что и шестнадцати нет. Порывистая и ласковая.
Н а с т я. Тетя Липа! Лаврова листика нет ли?
Л и п а. Ах, коза! А здороваться с теткой кто будет?
Н а с т я. Ой, тетечка Липа, здравствуй! Бежала так, запыхалась, ужас как!
Л и п а. За листиком бежала?
Н а с т я. За листиком, тетечка Липа.
Л и п а. И много ли тебе надо?
Н а с т я. Да хоть листочек один. Борщ сварила, а листика нет.
Л и п а. Ну, коза! Ах, коза! Да я же тебе на прошлой неделе пачку листа отнесла.
Н а с т я. Ой, я и забыла! Верно. Запамятовала совсем… А кто это у вас по крыше ходит?
Л и п а. А домовой, должно.
Н а с т я. Нет, правда, тетечка Липа. (Ласкается к ней.)
Л и п а. Ах, коза, ах, ярочка ласковая! Она уже и обнимается. А вот я тебя веником. Не хочешь ли веником?
Н а с т я. Тетечка Липа, а это правда, что к нам доктор приехал?
Л и п а. Да тебе-то какой интерес, Настенька? Чай, у тебя ни руки, ни ноги не болят и голова здорова.
Н а с т я. А он молодой?
Л и п а. Что ты, Настя! Старик стариком и борода до пояса.
Н а с т я. Ах, тетечка Липа! Никогда ты серьезно со мной не говоришь. А я уже большая.
Л и п а. И то, пошла ростом в Сидориху.
Н а с т я. Ах, тетечка Липа, я обижусь!.. А он у вас жить будет?.. А я твоя племянница и каждый день к тебе приходить буду! А можно, я на него посмотрю? (Убегает.)
Л и п а. Настя, а лавровый-то листик забыла!
Смеется, возится у печки.
Г о л о с В а л е н т и н а. Олимпиада Федоровна!
Л и п а. Аюшки? (Распахнула окно.) Звал, Валентин Петрович?
В а л е н т и н. Нет ли досок каких?
Л и п а. А и нету, милый.
В а л е н т и н. А вон там чьи доски лежат?
Л и п а. То председателевы, Валюша. Собрался Сидор Сидорыч полы перестилать.
В а л е н т и н. Ага… Ну, ладно, ладно.
Л и п а (закрывает окно, идет к печке, поет).
Входит Д а ш к а.
Д а ш к а. Здравствуйте, Олимпиада Федоровна!
Л и п а. Здравствуй, коли не шутишь. Поди, за лавровым листиком пришла?
Д а ш к а. Нет, сольцы подзанять хотела.
Л и п а. А вон стоит на печке — бери, коль надо.
Д а ш к а (даже не оглянулась на соль). И что это новый доктор от председателя доску поволок?
Л и п а. Ах, бес его прострели!.. А не брешешь?
Д а ш к а. Зачем бы я стала вас обманывать. Мне в том никакого интересу.
Г о л о с В а л е н т и н а. Олимпиада Федоровна! А пила у вас есть?.. Ага, нашел! (Звук пилы.)
Л и п а. Ой, лихо! Да он, никак, председателевыми досками мою крышу латает!
Д а ш к а. А еще из города и образованный. Уж на что у нас деревня, а среди бела дня никогда не волокут. А еще с первого взгляду доктор мне понравился. Такой приятный и культурно одетый. А теперь я на него и смотреть не хочу. Мой Яша куда самостоятельнее.
Л и п а. Бесстыжие твои глаза, Дашка. Давно ли Яков твоим стал?
Д а ш к а. А хоть и недавно. Коль Катька себя соблюсти не смогла, так пусть на себя и пеняет. Мужики таких не уважают, которые до загса ребенком обзаводятся.