Слева — летний павильон, фасад которого обращён к нам тремя окнами и крыльцом. Вывеска:
«СПЕЦТОРГ. РЕСТОРАН № 2»
Направо, вглубь сцены, — аллея. На переднем плане — две садовых скамьи, полукольцом густых кустов скрытые от аллеи и ресторана. Перед рестораном — газон с цветно-травной надписью «Слава Сталину!». Окна распахнуты, за каждым окном — сразу столик, и глубже видно оживлённое ресторанное снование, слышна весёлая музыка. По аллее в ресторан приходят и уходят офицеры контрразведки, иногда — вольнонаёмные женщины.
Солнечно. После полудня.
Сразу после открытия занавеса — общее движение, музыка, говор.
ГОЛОСА ЗА ОДНИМ ОКНОМ. Слушайте, барышня, я вам заказал шато-икем одну, и рейнского одну.
— Виновата, виновата.
— Так надо слушать.
ГОЛОСА НА АЛЛЕЕ. Вы про Мымру знаете?
— Что такое?
— Назначен начальником отделения.
— Лука Лукич его любит.
— Так он же и работает как часы. Учитесь у Мымры.
Подходят Неключимов и Филиппов.
ФИЛИППОВ. Кончал я стрелковое училище, командиром пулемётного взвода, чуть не всю войну на фронте да по госпиталям, — чудно мне в конвойных войсках, душа не лежит.
НЕКЛЮЧИМОВ. Да, каждая работа, капитан, гнёт людей по своему подобию. Ни с кем не пью, с тобой выпью. Пойдём.
ГОЛОСА ЗА ДРУГИМ ОКНОМ
1-Й офицер (2-му). Мы, рядовые следователи, — ишаки. Мы всю телегу тянем, а они ордена получают. Скажешь нет?
На аллее Капустин и два офицера.
— Так велел Лука Лукич!
Проходят.
— Товарищ майор! Политучёба будет?
— Раз понедельник — что спрашивать? В семь часов.
Проходят.
КАПУСТИН (3-му офицеру). Про ельца я тебе скажу: во-первых, он безвкусный, во-вторых, не жирный, в-третьих, озорник. А у язя…
4-Й ОФИЦЕР (навстречу им). Капустин, займи двадцать рублей!
КАПУСТИН (охлопывая карманы). Слушай, ты мне уже двадцать должен.
4-Й ОФИЦЕР. Десять.
КАПУСТИН. А не двадцать?
4-Й ОФИЦЕР. Не, не. Я взял и сразу отдал. Ещё такая помятая бумажка была.
КАПУСТИН (открывая бумажник). Сам знаешь, перед получкой. Когда отдашь?
4-Й ОФИЦЕР (вырывая бумажку). Отдам-отдам-отдам! (Быстро уходит.)
КАПУСТИН. Ползарплаты вот так расхватают… Да, так у язя…
Проходят в ресторан. За одним из окон освободился столик, сели Филиппов и Неключимов.
На аллее три машинистки и офицеры.
1-Я МАШИНИСТКА. Знаю я, и брата видела — брюки в полоску, клёш двадцать семь, примитивно.
5-Й ОФИЦЕР. А она как?
1-Я МАШИНИСТКА. Да как? — вырез углом, аппликации розовые, хлястик аж вот тут прицепила и ходит как дура.
5-Й ОФИЦЕР. Нет, я спрашиваю — с работой как? Её ж уволили, в дело записали…
1-Я МАШИНИСТКА. А-а, не спросила, не спросила.
Проходят.
За окном.
1-Й ОФИЦЕР (2-му). Ты живёшь, дышишь, ничего не знаешь, а на тебя характеристики тайные пишут. Каждый год! Он тебя с дерьмом смешает, а как ты оправдаешься? Прочесть не дадут.
На аллее Нинель и Мымра.
НИНЕЛЬ (виснет на руке у Мымры). Мымра! У вас никакой совести! Получил повышение и не хочет угостить.
МЫМРА (так же безстрастно, как ведёт допрос). Ну, пойдёмте, пирожков куплю.
НИНЕЛЬ. Мымра? Пирожков? Это вульгарно!
Навстречу им идёт Свербёжников.
СВЕРБЁЖНИКОВ. Товарищ Мымра! Поздравляю!
6-Й ОФИЦЕР. Товарищ Мымра! С новым назначением!
МЫМРА. Служу Советскому Союзу. Благодарю, товарищи.
Заходят в ресторан.
2-Я МАШИНИСТКА. Ой, жара! Ой, жара! А эта лахудра уже к Мымре прилепилась.
3-Я МАШИНИСТКА (басом). Интересно, пиво холодное есть?
Заходят.
7-Й ОФИЦЕР (8-му). Лука Лукич, думаешь, этим местом (показывает на голову) берёт? Вот этим (показывает ниже спины). Двадцать пять лет назад он начал с рядового надзирателя.
8-Й ОФИЦЕР. Тихо, тихо, вот он сам.