Для Шоу наступил тяжелый, кризисный период. Неукротимый защитник справедливости, писатель, уже прославивший национально-освободительную борьбу в «Ученике дьявола», был вынужден теперь молчать. Среди голосов, осуждавших британскую политику и англо-бурскую войну, не было слышно голоса Бернарда Шоу. Правда, это было временное молчание: через каких-нибудь два года он снова выступит с обличением английского колониализма (пьеса «Другой остров Джона Булля», статья «Ужасы Деншевая»). Но в период англо-бурской войны Шоу, связанный своей принадлежностью к фабианской партии, тщетно пытался найти для поведения фабианцев какое-то высшее, философское оправдание. Отстаивая фабианские взгляды, он даже написал лидеру английских социал-демократов Гайндману письмо, где доказывал, что истинные «реалисты» должны принять колониальные войны и империалистическую экспансию как нечто неизбежное на пути человечества к социализму.
Не удивительно, что именно в этот период атеистические философские взгляды Б. Шоу претерпели некоторые изменения. Он остался воинствующим атеистом в своем отношении к церкви и христианству, но увлекся модными идеалистическими теориями, искавшими в мироздании некую таинственную первопричину. Шоу назвал ее «Жизненной силой», и с тех пор она довольно часто фигурирует в его предисловиях, проникает и в философскую концепцию его пьес.
«Жизненная сила», по мнению Шоу, непрерывно стремится к прогрессу и проявляется в создании все новых и новых видов, в биологической эволюции. Шоу нигде не говорит, что эта сила управляет миром извне, он не отделяет ее от самой материи. Она оказывается как бы атрибутом материи, ее имманентной сущностью. На смену современному человечеству с его низким моральным и умственным уровнем должно прийти новое человечество, сплошь состоящее из сверхчеловеков. В понятие «сверхчеловек» Шоу не вкладывал ничего ницшеанского, хотя, к сожалению, он заимствовал самый термин у Ницше. Сверхчеловек, в понимании Шоу,- это гуманист, морально готовый для восприятия и построения социалистического общества. Недаром к числу сверхчеловеков прошлого он относит Гете, Льва Толстого, Шекспира. Так своеобразно выразилась мечта Шоу о счастливом, добром и мудром человеке. В этой философской теории очень большое место отводилось женщине-матери. Именно она оказывалась носительницей и главным орудием «Жизненной силы», сначала выбирая себе мужа, а затем решаясь на родовые муки, рискуя собой и приближая этим грядущую эру сверхчеловеков.
Свою новоявленную теорию Шоу попытался развить в философской комедии «Человек и сверхчеловек» (1903).
Именно эта пьеса послужила первым поводом для переписки Б. Шоу с Л. Н. Толстым. Б. Шоу послал ее великому русскому писателю, которым всегда восхищался. Однако ни философия Шоу, ни самое содержание пьесы не привлекли Л. Толстого. Ему гораздо больше понравилось приложение к ней, носящее смелое название: «Справочник революционера». О самом Шоу он записал в своем дневнике: «Не has got more brains than is good for him» («У него больше мозгов, чем следует»). Это была немного видоизмененная фраза одного из героев пьесы, и его Л. Толстой, видимо, выразил недовольство не только философией Б. Шоу, но и слишком головным, несколько искусственным построением пьесы. Высоко оцепив в той же дневниковой записи остроумие Шоу, Л. Толстой, однако, упрекнул его в письме за то, что он слишком несерьезно говорит о больших и важных вещах. Толстой писал: «В вашей книге я вижу желание удивить, поразить читателя своей большой эрудицией, талантом и умом. Л между тем все это… очень часто отвлекает внимание читателя от сущности предмета, привлекая его блеском изложения».
Сатирик и юморист не мог не задуматься с некоторой долей изумления над этими упреками. Ведь в этом была его специфика, он не мог писать иначе. «Разве нужно изгонять юмор и смех? – лукаво спросил он Толстого. – Если даже мир – одна из божьих шуток, почему бы нам не пытаться превратить плохую шутку в хорошую?»
И все-таки Толстой действительно подметил слабую сторону Шоу, проявлявшуюся в некоторых его пьесах, в том числе и в «Человеке и сверхчеловеке»,- стремление в первую очередь поразить, эпатировать читателя.