Выбрать главу

Морелл (успокаивающе). Ну ничего, ничего, ничего. Не огорчайтесь. Вы ужинали? Все?

Лекси. Мистер Берджесс был до того любезен, что угостил нас роскошным ужином в «Бельгреве».

Берджесс (великодушно). Ну стоит ли говорить об этом, мистер Милл! Я очень рад, что вам понравилось мое скромное угощение.

Прозерпина. Мы пили шампанское! Я никогда его не пробовала. У меня совсем голова закружилась.

Морелл (удивленно). Ужин с шампанским! Вот это замечательно. Что же, это мое красноречие привело к такому сумасбродству?

Лекси (риторически). Ваше красноречие и доброе сердце мистера Берджесса. (Снова воодушевляясь.) А какой замечательный человек этот председатель! Он ужинал вместе с нами.

Морелл (многозначительно, глядя на Берджесса). А-а-а! Председатель! Теперь я понимаю.

Берджесс сдержанно покашливает, чтобы скрыть свое торжество по поводу одержанной им дипломатической победы. Он подходит к камину. Лекси, скрестив руки, с вдохновенным видом прислоняется к шкафу, чтобы удержаться на ногах. Входит Кандида с подносом в руках, на котором стаканы, лимоны и кувшин с горячей водой.

Кандида. Кто хочет лимонаду? Вы знаете наши правила – полнейшее воздержание. (Она ставит поднос на стол и берет выжималку для лимона, вопросительно оглядывая присутствующих.)

Морелл. Напрасно ты хлопочешь, дорогая. Они все пили шампанское. Прозерпина нарушила свой обет.

Кандида. Неужели это правда, вы пили шампанское?

Прозерпина (строптиво). Да, пила. Я давала зарок не пить только пиво, а это – шампанское. Терпеть не могу пива. У вас есть срочные письма, мистер Морелл?

Морелл. Нет, сегодня ничего не нужно.

Прозерпина. Очень хорошо. Тогда – покойной ночи всем.

Лекси (галантно). Может быть, проводить вас, мисс Гарнетт?

Прозерпина. Нет, благодарю вас. Сегодня я ни с кем не решусь пойти. Лучше бы я не пила этой отравы. (Она неуверенно нацеливается на дверь и ныряет в нее с опасностью для жизни.) Берджесс (в негодовании). Отрава! Подумайте! Эта особа не знает, что такое шампанское. «Поммери и Грино» – двенадцать шиллингов шесть пенсов бутылка! Она выпила два бокала почти залпом.

Морелл (встревоженно). Пойдите проводите ее, Лекси.

Лекси (в смятении). Но если она и в самом деле… Вдруг она начнет петь на улице или что-нибудь в этом роде?

Морелл. Вот то-то и есть. Может случиться. Поэтому вам и надо доставить ее домой.

Кандида. Пожалуйста, Лекси! Будьте добрым мальчиком. (Она пожимает ему руку и тихонько подталкивает его к двери.)

Лекси. По-видимому, таков мой долг. Надеюсь, в этом не будет прямой необходимости. Спокойной ночи, миссис Морелл, (К остальным.) До свиданья. (Уходит.)

Кандида закрывает за ним дверь.

Берджесс. Его развезло от благочестия после двух глотков. Нет, разучились люди пить! (Засуетившись, отходит от камина.) Ну, Джемс, пора закрывать лавочку. Мистер Марчбэнкс, может быть, вы составите мне компанию по дороге домой?

Марчбэнкс (встрепенувшись). Да. Я думаю, мне лучше уйти. (Поспешно идет к двери, но Кандида становится перед дверью, загораживая ему дорогу.)

Кандида (спокойно, повелительным тоном). Сядьте. Вам еще рано уходить.

Марчбэнкс (струхнув). Нет, я… я и не собирался. (Он возвращается и с несчастным видом садится на кушетку.)

Кандида. Мистер Марчбэнкс останется у нас ночевать, папа.

Берджесс. Отлично. В таком случае покойной ночи. Всего доброго, Джемс. (Он пожимает руку Мореллу и подходит к Юджину.) Скажите им, чтобы они дали вам ночник, мистер Марчбэнкс! На случай, если вдруг ночью у вас опять будут эти ваши кошмары… Покойной ночи!

Марчбэнкс. Благодарю вас. Попрошу. Покойной ночи, мистер Берджесс!

Они жмут друг другу руки. Берджесс идет к двери.

Кандида (окликая Морелла, который идет провожать Берджесса). Не ходи, милый. Я подам папе пальто. (Она уходит с Берджессом.)

Марчбэнкс. Морелл! Сейчас будет ужасная сцена, вы не боитесь?

Морелл. Нимало.

Марчбэнкс. Никогда я до сих пор не завидовал вашему мужеству. (Он робко встает и умоляюще кладет руку на рукав Мореллу.) Не выдавайте меня, а?

Морелл (решительно отстраняя его). Каждый за себя, Юджин. Она ведь должна выбрать между нами.

Возвращается Кандида. Юджин снова садится на кушетку, точно провинившийся школьник.