Л а з о. Правильно. А теперь спать…
Пауза.
У с к о в. Ну что же вы, Сергей Георгиевич! Это не игра. Я уже храпанул два раза, а вы все думаете?..
Л а з о. Думаю я о Лаврове, Миша. Не подвел бы он нас сегодня в ночном бою…
Музыка. Вначале тихая, а потом все громче, громче. Выстрелы, канонада — и вот уже грохот большого боя.
Л а в р о в (кричит). Братики! Бери коней! Бей коноводов-казаков! Они все равно продажные шкуры!
Г о л о с а. Куда?! Не цапай!
— Коней не дадим!
Л а в р о в. Отдашь, сволочь. (Стреляет.)
Еще выстрелы, крики, шум борьбы.
Г о л о с а. Стой, стой! Лавров, Ты что же это?
— Ты понимаешь, что делаешь?! Позор! Твои анархисты бегут! Они оголяют фланги интернациональной бригады. Если семеновская конница зайдет слева — погибли наши люди!
— Лавров, что делаешь? Это же наши товарищи! Их же всех порубают!..
Л а в р о в. Ну и пусть рубают! Не слушай никого, ребята. Своя шкура дороже всяких там интернационалов! Братики, на коней! За мной!
Г о л о с а. Предатель!
— Шкура!
Ржание и топот коней, крики, выстрелы.
Г о л о с. Усков, скачи к товарищу Лазо! Сообщи ему…
У с к о в. Есть!
Бешеный галоп лошади, стоп.
Л а з о. Миша?! Что там на склоне?
У с к о в. Плохо, товарищ Лазо. Анархисты бегут. Они открыли фланг интернациональной бригады, а слева на бригаду идет семеновская кавалерия! Порубают наших!
Л а з о. Ясно… Лавров — предатель! Миша! Скачи в Аргунский полк. Веди его по моему следу. Медлить нельзя ни минуты. Алеша, заводи машину! Ставь пулемет на сиденье! Патроны! Еще ящик! К сопке!
Затарахтел мотор машины. Поехали.
Теперь, Алеша, давай прямо по целине наперерез. Видишь? Справа бежит наша пехота. Слева вдали кавалерия белых. Держи между ними на полном ходу, а я буду стрелять!
Еще сильней загудел мотор машины. Ближе и ближе гиканье и свист скачущих казаков, но вот яростно заработал пулемет — вместо гиканья и свиста уже несутся крики раненых, ругань, проклятья.
А л е ш а. Ага! Повернули, повернули, товарищ Лазо! Здорово вы их! А вот и наши казаки! Аргунцы! Ура-а!
С криком «ура» мимо проносятся, свистя шашками, а р г у н ц ы.
Л а з о. Вперед, товарищи аргунцы! Не отрываться от противника!
Г о л о с а. Спа-си-бо, туварич!
— Спасибо, камрад!
— Виво Лазо! Виво Ленин!
Л а з о. Вперед, товарищи! Все вперед! За мной!..
Грохот боя, громкое и долгое несмолкающее «ура-а-а…» Музыка. Тишина.
П о л и в а н о в. Откровенно говоря, Сергей Георгиевич, я чуть-чуть сомневался в вашем решении начать атаку вечером, а не на рассвете. Теперь понимаю, что был не прав. При свете дня нам бы эту сопку не взять. Уж очень сильно была укреплена.
Л а з о. И еще одно соображение. Надо было предупредить атамана. Семенов тоже ведь думал и далее был уверен, что мы начнем на рассвете. Он тоже готовился к рассвету… Ну, а мы его поторопили.
П о л и в а н о в. И хорошо поторопили. Атаман даже вон и мундир свой парадный и папаху любимую забыл. Говорят, именно в этой американской палатке был его штаб… Однако, что же это вы, голубчик, забыли мои назидания, а?
Л а з о. Какие назидания, товарищ Поливанов? Вы о чем?
П о л и в а н о в. Удивляетесь? Мне ведь всё рассказали. Да как рассказали! С восторгом! Дескать, один, на автомобиле с пулеметом против целого эскадрона семеновцев! Постреливали из пулемета, товарищ командующий, а? Кричали: «Вперед, за мной, в атаку!» Было такое?
Л а з о. Было.
П о л и в а н о в. Ай-яй-яй! Командующий фронтом, который должен руководить всей операцией в целом, в целом! И вдруг такая частность?
Л а з о. Ну, вы, Владимир Алексеевич, как бы вы поступили на моем месте в таких обстоятельствах?
П о л и в а н о в. Я? Гм… Я бы так не смог… Не умею так хорошо, как вы, владеть пулеметом… Гм… гм… Спасибо вам, вы просто спасли интернациональную роту, наших боевых друзей: мадьяр, австрийцев, немцев… Это большое дело, дорогой Сергей Георгиевич!
За палаткой послышался шум подъехавшей машины.
Л а з о. Автомобиль, Владимир Алексеевич? Кто это к нам?
П о л и в а н о в. К нам — никто. Я — от вас. За мной машина.
Л а з о. Вызывают в Иркутск?