В избу входят семь богатырей.
БАБА ЯГА.
Там баба-краса не ходит,
а лебёдушкой между столов летает,
чаю заморского разливает
в чаши аршинные,
песни поёт былинные.
На скатертях яств горами,
капусты квашеной с пирогами
навалено до потолочка.
МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.
Как звать, величать тебя, дочка?
БАБА ЯГА.
Девица-краса краснеет
да так, что не разумеет
имени своего очень долго.
Кажись, меня кличут Ольгой.
АЛЕША ПОПОВИЧ.
Ну, Олюшка, наливай
нам свой заморский чай!
Богатыри садятся за стол потчевать. Едят, веселятся. Михаил Потык ест осторожно, прислушивается, принюхивается; напитки лишь пригубляет, остатки незаметно выливает на пол.
БАБА.
Выпили богатыри, раскраснелись.
Глядь, а банька алеет,
истоплена дюже жарко.
Дров бабе Яге не жалко.
Не жалко ей и самовару.
Мужам зелье своё подливает
да приговаривает.
БАБА ЯГА.
Кипи, бурли моё варево;
плохая жизнь, как ярмо,
пора бы бросить её;
хорошая жизнь, как марево;
был богатырь, уварим его!
БАБА.
Воины пили чай и хмелели.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Лишь Потык, прислушался он к напеву,
бровь суровую нахмурил,
в ус мужицкий дунул,
усмехнулся междометием,
насупился столетием
и подумал о чём-то своём.
БАБА.
Мы не узнаем о том.
А посему «сын полей» не пил, пригублял
да в рукав отраву выливал.
БАБА ЯГА.
А баба Яга, то бишь Олюшка,
как боярыня, ведёт бровушкой,
глазками лукавыми подмигивает,
ласковым соловушкой пиликает
речи свои сладкие.
ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.
Брательнички падкие
на бабью ворожбу,
рты раззявили, ржут!
Алеша Попович встает из-за стола и заигрывает с Бабой Ягой.
АЛЕША ПОПОВИЧ.
А Алеша Попович
хочет Ольгу до колик,
норовит идти в опочивальню.
Губы жирные вытирает
платочком шёлковым, вышиванным,
супружницей в дорогу данным.
Алеша Попович вытирает рот платочком жены.
БАБА.
А как губки вытер,
в деве красной заметил
две, три глубокие морщины,
глаз косой и вместо груди вымя.
В обморок упал, лежит, молчит.
Алеша Попович смотрит на Бабу Ягу косым взглядом, пугается, падает на кровать и спит. Баба Яга снимает обручальное кольцо с пальца Алеши и прячет его в свой кармашек. Богатыри едят, пьют. Из-за стола поднимается Святогор.
СВЯТОГОР.
Была бы баллада,
но как-то не надо;
была бы идея,
да брага поспела;
выходи ка, Илья, дратися,
коли делать больше нечега.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.
(поднимается и кричит)
Гой еси, добры молодцы!
Да не перевелись богатыри
на земле чёрныя пока что.
Кто не битися, махатися,
тот под столом валятися.
Илья Муромец пошёл на Святогора в кулачный бой: берёт огромную скалку и бьёт ей по ногам Святогора. Святогор падает. Баба Яга подкидывает дрова в печку.
БАБА ЯГА.
Гори, гори, моя печка,
всё сожги, оставь лишь колечко
обручальное с пальца Алешки.
Все богатыри впадают в тяжёлый сон: кто на полу, кто за столом.
БАБА.
Мужики, мужики, мужичочки
медовухой заткнули дышло,
вот тут-то дух богатырский и вышел
из нашей дружины.
Эх вы, былинные!
Развалились и лежат,
в ладоши хлопать не хотят.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Лежит и Михайло Потык,
но глаз у него приоткрыт,
да думу думат голова.
Что за нечисть нас взяла?
БАБА ЯГА.
А дева Ольга-краса
богатырей наших взяла
да тянет к баньке, старается.
Больше вам не маяться!
Баба Яга тянет богатырей в баню и кидает их на пол. В столовой остаётся лишь Михаил Потык, который пытается подняться, но у него не получается.
МИХАИЛ ПОТЫК.