Не журите, доктор;
Вы сами не безгрешны. Приведите
Всех кордовских наследников к присяге,
Они вам скажут — это здравый догмат,
Леандро первый.
Арсенио
Он теперь владеет
Большим богатством.
Миланес
Что ж, и по заслугам:
Он королевски щедр, но знает меру
В своих поступках и всегда с разбором
Творит добро. Со всеми тароватый,
0" помогает людям, где придется,
Но не вслепую. В этом и причина,
Что лучшие из граждан так охотно
С ним ищут встречи, что они так ценят
Его приятный нрав.
Арсенио
Дон Хайме, брат
Вельможного Энрике, им как будто
Весьма пленен.
Миланес
Не только; Хайме нужен
Его кошель, он из него и черплет.
Теперь не редкость, если бедный дон
Клянется в вечной дружбе торгашу,
В котором видит пользу; и хотя
Дон Хайме рода знатного и брат
Богатого Энрике, чьи доходы
Изрядно приумножились женитьбой
На донье Виоланте, старший брат
Его не очень жалует и держит
На нищенском пайке.
Арсенио
Но дон Энрике
Бездетен; по испанскому закону,
Раз у него потомства нет, дон Хайме
Ему наследует.
Миланес
Да, и отсюда
Вся их вражда. Хотя наш юный дон
Терпеть не может брата, он бы должен
За ним ухаживать; но, слишком гордый,
Чтоб унижаться, он несет свой жребий,
Живя надеждами.
Арсенио
Кто этот мальчик,
Всеобщий их любимец?
Миланес
Он прелестный,
И я милей ребенка не встречал:
Такой простой и ласковый, что все
Его невольно любят; тихий, скромный,
Он рад скорей терпеть нужду и голод,
Чем попросить поддержки. Это сын
Октавио, военного в отставке,
И той, которую когда-то звали
"Прекрасная Хасинта". Ради сына
Их, несмотря на бедность, окружают
Почет и ласка.
Входят Хайме, Леандро и Асканио.
А, вот и они!
Я умолкаю; ты увидишь сам,
Что мой отчет был верен.
Хайме
Друг Асканио,
Почаще заходи — ты мне милее
Всех женщин.
Асканио
Ваша доброта, сеньор,
Неопытного юношу научит
Быть дерзким и докучным.
Леандро
Ты не можешь
Наскучить там, где ты всегда желанен.
А мне, мой друг, вы уступите долю
Его приязни — я любой ценой
Ее куплю.
Хайме
Когда бы я владел
Тем, что моя пророчит мне надежда,
Ты знал бы покровителя на деле,
Не на словах; и все же будь моим;
Тебя приму я как родного сына,
Не как слугу; хоть я и небогат,
Ты будешь жить привольнее, чем паж
Испанского двора.
Асканио
Я вас прошу,
Не истолкуйте дурно мой отказ
От столь великой милости. Не гордость
(Такой порок мне был бы не к лицу)
Велит мне уклониться от щедрот,
Столь для меня заманчивых, и также
Не предрассудок, будто, став слугой
Под бременем тяжелой нищеты,
Доказываешь низменную душу.
Я бы хотел, чтоб возраст мне позволил
Вам послужить, как должен дворянин
(Я смею притязать на это званье).
Отец мой королю на бранном поле
Служил как капитан; и хоть домой
Вернулся бедным, он богат почетом
И ранами, полученными храбро.
Я не смущен его плохой удачей.
Наоборот, я полон страстной жажды
Идти его путем; и если небо
Судило мне, чтобы я стал мужчиной,
О, как я был бы горд, служа отчизне,
Под вашим стягом преклонить копье!
Стезею чести вам вослед я шел бы,
Хотя б восстали на моем пути
Все ужасы войны.
Хайме
Ты смелый мальчик
И хорошо сказал. За твой ответ
Ты дорог мне вдвойне.
Миланес
Жаль, если зерна
Такой отваги сгинут, не созрев!
Анджело
Кто б ни были родители его,
Его душа бесспорно благородна.
Леандро
Вот он и покраснел. — Не надо, милый.
Когда нас хвалят по заслугам, скромность
Смущаться не должна. Я буду рад
Хоть чем-нибудь помочь образованью
Такой души; и если ты, пока
Не вступишь в бранный возраст, год-другой
Провел бы в Саламанке,[437] я помог бы
Тебе во всем.
Асканио
Я вашей добротой
И щедрой лаской покорен, сеньоры.
Навряд ли встретит большее вниманье
И кровный родственник; чем отплачу я,
Чужой и бедный мальчик, как не сердцем,
Вам преданным? Сеньор, с какой охотой
Я принял бы ваш благородный дар,
Тому свидетель небо; но, увы,
Свою стараясь возвеличить участь,
Я погубил бы и отца и мать,
Мне подаривших эту жизнь; у них
Другой отрады нет, и, словно я
Свет их очей, они со мной в разлуке
Короткого не провели бы дня;
И — верите ли мне? — хоть я и молод,
Я их кормилец; все, чем наделяют
Меня другие, служит им подспорьем;
И, бросив их на склоне лет, я был бы
Гнусней убийцы.