Пьесы

Фламиний

Я вижу, что для вас имеет больший вес —
Не государства честь, а личный интерес.
Дела, которые отважно вы вершили,
Для вашего отца не так уж нужны были,
Затем что, подвиги и славу возлюбя,
Искали вы побед для одного себя;
Величье, коим трон отныне обладает,
На одного лишь вас свой блеск распространяет.
У римлян все не так: хоть слава им мила,
Не для себя они вершат свои дела;
И если повели вы речь о Сципионе,
То он не помышлял о карфагенском троне[100]
И был за подвиг свой, за все, что сделал он,
Лишь звучным прозвищем и славой награжден.
Таких, как он людей мы видим только в Риме,
Они в других краях рождаются другими.
А ваша мысль о том, что нам внушает страх
Наличье нескольких корон у вас в руках,
Хотя и кажется глубокою, но, право,
Ее отвергнут те, кто рассуждает здраво.
В присутствии царя о прочем умолчу.
Подумайте о том, что я сказать хочу.
Пусть ваш военный пыл дает поменьше дыма,
Чтоб истина была яснее вами зрима.

Никомед

Я думаю, не вы, а время даст ответ,
Верна ли мысль моя, иль это просто бред.
Но если...

Фламиний

Если вы охвачены желаньем
Дать пищу новую своим завоеваньям,
Не ставим мы преград. Но можно ведь и нам
Ждать от друзей услуг и помогать друзьям,
О чем приходится в известность вас поставить,
Коль не туда свой путь решили вы направить.
Но знайте: отнимать у вас мы не хотим
Все то, что вы в душе считаете своим.
Понт с Каппадокией, галатские владенья.
Как и Вифиния, — все это, без сомненья,
Лишь вам достанется, и вам теперь судить,
Хотим ли мы на трон Аттала посадить.
И так как царств раздел для вас подобен смерти,
То Рим и этого не сделает, поверьте
Но, вас не потеснив, царем наш станет друг.

(Прусию)

Одной царице здесь необходим супруг,
И только стоит вам всерьез распорядиться,
С Атталом вступит в брак армянская царица.

Никомед

Как я могу судить, все клонится к тому,
Чтоб, не задев меня, дать царство и ему.
Столь деликатное задумали вы дело,
Что действовать должны и ловко и умело.
Но вот вам мой совет: уловки приберечь
Старайтесь для других; забыли вы, что речь
Здесь не о подданной идет, а о царице,
И на ее права не дам я покуситься.
На царственных особ мы испокон веков
Не предъявляли прав, им предоставив кров,
И Лаодику вы оставите в покое.

Прусий

Не скажете ль послу вы что-нибудь другое?

Никомед

Нет! Но одно понять могла б Аттала мать:
Не надо ей меня на крайности толкать.

Прусий

Что, дерзкий, можете вы сделать ей дурного?

Никомед

Иль что-нибудь сказать, иль не сказать ни слова.
И больше ничего. Но вас прошу опять:
Царицу подданной своею не считать.[101]
Я очень вас прошу.

(Уходит.)