Панько засмеялся.
К о п ы с т к а. А ну, Панько, ты!..
Панько — в хохот.
Эх, кабы я умел говорить! Я бы тогда сказал такое, что все буржуи на свете попадали, а дед Юхым возрадовался бы…
П а н ь к о. А ну! Дядя Мусий! Ей-богу, антиресно…
К о п ы с т к а. Граждане буржуи! Сказал бы… Шапки снимите перед дедом, челом ему бейте, так вашу маму… Он вам землю пахал? Пахал… Овец пас? Пас. А сколько соли выволок?.. Сто лет работал! А что он себе заработал? Горб на спину, да палку в руки, да еще деникинских шомполов по спине… Эх, вы!! А еще ученые… Да что там говорить! Ура — и больше ничего!
П а н ь к о (даже зашелся). Ура-а!..
Д е д Ю х ы м. Вот это мне напомнило, как когда-то мы генерала Гурко на ура брали… Еще в турецкую войну…
П а н ь к о. А ну, дед, а ну?
Д е д Ю х ы м. Стоим мы раз, да… (Встал на ноги.) Как вдруг подъезжает вот так (показал в окно, на стог соломы), как до соломы… «Здорово, дети мои, орлы!»… (После этого покачал головой и торжественно добавил.) Да и заплакал…
П а н ь к о (так и залился). Заплакал? Ха-ха-ха… А генерала Скобелева вы, дедушка, видели?..
Д е д Ю х ы м. А как же… Видал и Скобелева. Дисьвительно, подъезжает вот так… как до соломы… «Здорово, дети мои, говорит, орлы!» (И снова строго, торжественно.) Да и заплакал… (И у самого слезы.) На ура взяли, вот как вы меня… спасибо вам…
К о п ы с т к а. Музыка, играй «Интернационал»!.. Жаль, нет моей Параски… Сбегать, что ли?
П а н ь к о. Куда?
К о п ы с т к а. За женой.
П а н ь к о. Плюньте на жену… Кто теперь с таким барахлом возится? Моды нет. Теперь на какую попал, та и жена. Правду говорю?
К о п ы с т к а. Нет, браток, это не так. Это ты, не во гнев будь сказано, немножко брешешь.
П а н ь к о. Я брешу?..
К о п ы с т к а. Потому — человек не петух, а обратно же: без жены, что без хаты…
П а н ь к о. Ерунда! Вы докажите, что это именно так.
К о п ы с т к а. Да хоть бы и я с Параскою…
Г а н н а. Будет уже с Параскою…
К о п ы с т к а. Тридцать годочков, как один, выжили. А всякое бывало. Напьешься, бывало, вот так да прителепаешься домой без разума… Проснешься утром — в кармане ветер, в голове шум. А она: «Что, пьянчуга, голова болит?» Болит, Парася, ой как болит… Открыла сундук, вынула шкалик: «Садись-ка, пьянчуга, да выпей с женой!..» Сели, выпили, закусили…
П а н ь к о. Это не доказательство и неантиресно… Эх, когда я был повстанцем! Вот где было, да… И вообще антиресно было… Не то что теперь: хлеб повывозили, голод… Выпьем…
К о п ы с т к а. Обожди… Еще и похуже бывало: не то что хлеба — кизяку, чтобы протопить, не было. А на дворе метет, крутит — это еще до того, как Советская власть была. Говорит: «Старый, знаешь, что я надумала?» А что, спрашиваю. «Продадим хату?» Ну и продадим, говорю… И что вы думаете, продали хату! Ну, там сели, выпили, закусили, а потом как пошли внаймы, как пошли… И где уж мы с нею не служили…
П а н ь к о. Неантиресно!
К о п ы с т к а. Обожди. Засадили меня в тюрьму за то, что господскую экономию сожгли. Сижу у окошка да и кукую… Вдруг трах-тарарах — жену приводят… Увидела меня, окликнула.
А тут вошла П а р а с к а:
— Вот он где сидит, рыжая сатана!
К о п ы с т к а. Парася!
П а р а с к а. Иди, пьянчуга, домой!
Д е д Ю х ы м. Ага, попался?.. Крестись скорей и читай — да воскреснет бог…
К о п ы с т к а. Вот она, моя лада. Парася!.. (Шутливо обнял ее.)
П а р а с к а. Отстань, нечистая сила! Мусий! Да нешто на людях так годится?
Поцеловал ее.
Чтоб ты сказился… Да пусти!
К о п ы с т к а. Парася! Посмотри мне в глаза… не так!
П а р а с к а. Домой иди, нечистая сила!.. Ты же обещал не мешкать…
К о п ы с т к а. Да нет же у нас дома. Ни хаты, ни скотины… Что у нас, заботы какие?
П а р а с к а. Конечно, заботы. Гуляешь, а там вон монашки по хатам, как воронье на непогоду…
К о п ы с т к а. Знаю! Сейчас побегу. Вот только выпей рюмочку, ладушка моя…
П а н ь к о. Выпей, тетка, слышь?
Г а н н а. Да выпей, сватья, коли люди просят!
Д е д Ю х ы м (Копыстке). Да хвати ее кулаком разок! А то припадает, как петух к курице…