Второй. Но ты ведь не мог не прийти, а? Надо же посмотреть… Тебя притягивает… тебя тянет, верно? Что там такое? И все так же, по-прежнему, за пределами твоих владений? И все еще не износилась эта… способность быть довольным… просто так… награда ни за что, просто так, просто так…
Первый. Пожалуй, мне правда лучше уйти…
Направляется к двери. Останавливается у окна.
Глядит на улицу.
Второй (смотрит на него, потом подходит, кладет ему руку на плечо). Прости… Видишь, я был прав: вот чем кончаются такие объяснения… Болтаешь сгоряча невесть что… Говоришь больше, чем думаешь… Но я тебя очень люблю, знаешь… и остро это чувствую в такие моменты…
Первый. В такие моменты?
Второй. Да. Как сейчас, когда ты остановился тут, у окна… и смотришь… таким взглядом, который у тебя иногда бывает… в тебе появляется вдруг какая-то незащищенность, ты будто сливаешься с тем, что видишь, растворяешься… и благодаря одному этому… да, одному этому… вдруг делаешься мне очень близок… Понимаешь, почему я так дорожу этим видом? Он может показаться невзрачным… но мне тяжело было бы расстаться с ним… Тут есть… трудно объяснить… но ты же чувствуешь, да? отсюда словно исходит какое-то излучение… от… от этого переулочка, от низкой стены, вон там, справа, от этой крыши… что-то умиротворяющее, живительное.
Первый. Да… понимаю…
Второй. И никогда больше этого не видеть… было бы мне… не знаю… Понимаешь, для меня… здесь жизнь течет… Что с тобой?
Первый. «…Здесь жизнь течет… так тихо, просто»… «О боже мой, здесь жизнь течет / Так тихо, просто». Это же Верлен, да?[6]
Второй. Ну, Верлен… А что?
Первый. Вот-вот. Верлен.
Второй. Я не думал о Верлене… я просто сказал: «здесь жизнь течет», — и все.
Первый. Продолжение напрашивается… Все мы учились в школе…
Второй. Но я-то не продолжил… Да в чем дело? Почему я должен оправдываться? Какая муха тебя укусила?
Первый. Укусила? «Укусить» — слово весьма уместное. Правда, кто же меня укусил? Я ведь не пропустил мимо ушей то, что ты тут говорил… и ты мне много чего открыл, как ни странно… Кое-что даже я теперь в состоянии понять. На сей раз кусочек сала подложил ты.
Второй. Какой кусочек сала?
Первый. Ясно, как дважды два. Когда ты увидел, что я стою у окна… Когда ты сказал: посмотри, здесь жизнь течет… здесь жизнь течет… так, ничего особенного… жизнь… когда ты почувствовал, что я на какой-то миг потянулся к приманке…
Второй. Ты спятил!
Первый. Не больше, чем ты, когда говорил, что я приманивал тебя поездками, чтобы запереть у себя, в клетке… Это звучало как бред сумасшедшего, но ты, возможно, был не так уж и неправ… А сейчас ты меня заманил…
Второй. Заманил куда? Куда я пытался тебя заманить?
Первый. Брось, не придуривайся… «О боже мой, здесь жизнь течет / Так тихо, просто»…
Второй. Начнем с того, что я этого не говорил.
Первый. Нет, говорил. Подразумевал. Причем не в первый раз. А еще заявляешь, что ты где-то за пределами… бог весть где… далеко от наших каталогов… вне наших рубрик… и не имеешь ничего общего с мистиками, со святыми…
Второй. Чистая правда.
Первый. Да, правда, с ними у тебя ничего общего нет. У вас есть кое-что получше… Что может быть престижнее, чем твои угодья, куда ты милостиво позволил мне вступить, чтобы я тоже мог совершить акт поклонения… «О боже мой, здесь жизнь течет / Так тихо, просто»… Вот где ты обретаешься, вдали от нашей скверны… под покровительством великих… Верлен…
Второй. Повторяю, я даже не думал о Верлене.
Первый. Ладно. Хорошо, пусть не думал. Но ты не можешь не признать, что с этой низенькой стеной, крышей, небом над крышей[7]… мы окунулись в самую гущу…
Второй. Чего?
Первый. Как чего? «Поэтичного», «поэзии».
Второй. Господи! Как все разом проявляется… благодаря твоим кавычкам…
Первый. Кавычкам?
Второй. Да, в которые ты всегда ставишь эти слова в разговорах со мной… «Поэзия», «поэтичность». Твоя издевка, твоя ирония… презрение…
Первый. Я издеваюсь над поэзией? Презираю поэтов?
Второй. Не «настоящих» поэтов, разумеется. Не тех, что красуются в нишах, на постаментах и которыми вы ходите любоваться по праздникам… Кавычки не для них, боже упаси…