КАДИДЖА (тоже смеясь). А я — чтоб мои мухи! Я посылаю их откладывать яйца в уголки глаз четырехлетних попрошаек, в животы наших оглушенных коров и рокотать над трупами наших солдат. Внимание!
Все опускают головы, одновременно верхняя ширма снова освещается — это та самая ширма, перед которой проходила Мать.
СИ СЛИМАН (тихо). Осень пришла… осень пришла…
МАТЬ (удивленно). Это что же, следуют за мной?
Тут появляются три легионера — идут, согнувшись под тяжестью своего снаряжения, медленно, в темноте. Форма их вся в лохмотьях и покрыта грязью. Актеры должны говорить приглушенными голосами, как всегда в тех случаях, когда они изображают солдат. Мертвецы должны смотреть вверх, в то время как наблюдаемая ими сцена происходит внизу.
РОЖЕ (кажется очень усталым; идет, направляясь к правой кулисе). Ты уже каждый камень подозреваешь! Потише, слева овраг…
НЕСТОР (появляется, он без сил). Враг — все, что движется, и все, что не движется. И вода, которая движется, и вода, которая не движется, и ветер, что мы глотаем.
РОЖЕ (пукает и говорит строгим голосом). Глотай мои ветры, они прилетели из Лот-э-Гаронны[9].
НЕСТОР (зажимая нос). Па-скуд-ство!
В течение всей этой сцены, даже когда появится Лейтенант, актеры должны говорить так, как будто не видят друг друга. Ни разу взгляд говорящего не должен встретиться со взглядом того, к кому он обращается. Они должны создавать полную иллюзию того, что находятся в абсолютной темноте.
РОЖЕ (снимая оба башмака, у которых не оста лось подметок). Пропали вы, мои подметки, я наступаю на кожу своих ног. Так, значит, родина не цепляется за подметки моих ботинок, она покоится у меня в брюхе. И чтобы она меня окружила, я пукаю. Если из Лот-э-Гаронны все ребята будут делать как я, да еще из Жиронды, из Тарна et caetera, то понимать мы все должны, что воздухом Гиени и Гаскони[10] мы окружены.
НЕСТОР. Я пукаю — легко сказать, а если не у всех живот раздут?
РОЖЕ. Надо было предусмотреть. Уезжая, я заправился под завязку тамошним воздухом. И родина обнимает меня, когда я расправляю свой задний проход.
ЖОЖО (появляется, натыкается на Нестора, все движения как обычно у солдата в темноте). А у меня — вот беда — каждый раз, как я пускаю пук, чтобы понюхать запах родной мэрии, раз — порыв ветра, и кто знает, кому оно достанется?
РОЖЕ (внезапно останавливаясь и оборачиваясь). Подождем его?
НЕСТОР (наталкиваясь на Роже). Пусть сам идет. Мы его разве что не несем в портшезе. Уж и от вещей его освободили, а он позволяет себе прогуливаться и писать на цветы.
РОЖЕ (останавливаясь). И позволяет себе роскошь выбирать, какие из них ему угодно будет окропить… Мы можем идти помедленнее…
НЕСТОР (пытаясь пройти). В темноте он не потеряется, ведь он сияет. От своих подвигов он весь блестит…
РОЖЕ. Завидуешь?.. Потише, говорю тебе, а то полетим под откос. (Двигаются с осторожностью, как бы находясь на пути очень узком и очень опасном.) Нет, не завидуешь? А я да — иногда. Завидую его холодности… Да не толкайся, черт возьми!
НЕСТОР (вздрагивая). Даже издалека он меня леденит. И рожа у него замороженная.
ЖОЖО (зло). Свою рожу он носит сам. И, может, скоро у нас тоже будет такая же. У всех.
ЛЕЙТЕНАНТ (появляясь слева). Продвигайтесь… Осторожно, но продвигайтесь.
РОЖЕ. Он остался далеко позади, Господин Лейтенант.
ЛЕЙТЕНАНТ. Не беспокойтесь, он нас догонит… (с горечью) он-то не хромает. Он ходит ровно.
РОЖЕ (грубо). Господин Лейтенант…
ЛЕЙТЕНАНТ (сухо, слегка продвигаясь вперед и при этом хромая). Продвигайтесь. (Потом голосом более мягким.) Что мы можем с ним поделать? Мы находимся на пороге вхождения во смерть. Если выпутаемся, то с большим трудом. Его жестокость пожирает его изнутри и заставляет его блестеть: из-за него нас могут обнаружить.